И аз воздам
Шрифт:
К городку Моздок подъехали после обеда второго дня путешествия. Вот он камень преткновения, из-за которого Россия с черкесами и кабардинцами полвека воевать будет. Брехт их понимал. Мысль, пришедшая Екатерине в голову была завиральная, и самое главное, что ей вовремя по уху никто не заехал, чтобы эту мысль из головы выбить. Что сделала. Взяла и на землю Малой Кабарды стала отселять осетин. Ну, отселили сотню человек, неужели земли мало, да отсели ты их ещё на пару десятков километров южнее, а крепость строй себе на здоровье, но население пусть будет местное, пусть будут кабардинцы. И казаков, как и в реале, посели, только побольше. И не на самотёк всё пусти,
А можно ли исправить ситуацию сейчас? Да легко. Нужно сделать временно Моздок Кабардинским городом. А потом, со временем при значительном преобладании русского населения определить его уездным городишкой Ставрополья. Уже скоро военно-грузинская дорога будет идти не через Моздок, крепость сроют, и он превратится в хиреющий мелкий нищий городишко, скорее даже аул.
Нужно будет по приезду переговорить с Александром, решил Пётр Христианович. Как-то в будущем смотрел про военно-грузинскую дорогу передачу по ящику Брехт, и там вскользь было про город Моздок сегодня. Это осетинский город, в котором осетин всего несколько процентов. И пятидесятилетняя война.
А ещё нужно Пушкина в ссылку именно сюда в захолустье отправить и не выпускать. У него строчка есть: «В Моздок я больше не ездок». Расстроить солнце русской поэзии.
Теперь уж не исправить, брат,
Моздоку ныне будешь рад.
Глава 23
Событие шестьдесят пятое
В нашем, лучшем из миров,
очень много поваров
Комендант крепости Моздок аж целый полковник Истомин Павел Юрьевич чуть огонь не открыл из пушек по приближающемуся отряду, ну и понятно, впереди ехали горцы, и так уж получилось, что все гусары потихоньку оказались в хвосте длинной колоны. Сам Моздок уже не в горах, скорее на холмистой равнине. Стоит он на берегу Терека и им же прикрывается от супостата. Сейчас с появлением Владикавказа и присоединением Грузии — это очень оживлённая транспортная артерия. Идут и идут караваны в обе стороны, не предвидится боев, но военные бдят. Время от времени кабардинцы налёты на пригород устраивают, рабов получить, торговцев пограбить, но это небольшие отряды, а тут целое войско по местным меркам. Весь гарнизон крепости сейчас меньше трёхсот человек при сорока крайне устаревших пушках, ещё при Петре отлитых. Соизмеримые величины с отрядом Брехта. Панику и подняли, углядев большой отряд черкесов подъезжающих к крепости.
Пришлось Петру Христиановичу срочно ускориться и гусар в первые ряды вывести, а то эти древние пушки уже заряжать начали. Пропустили их в крепость неохотно. Места, мол, и так самим не хватает, если бы не генеральское звание Витгенштейна, то и оставили бы за воротами, устраивайтесь, как можете, на постоялом дворе с клопами. При этом горцев всё одно не пустили внутрь крепости, только гусар. Брехт прикинул и гусар, которые не офицеры, тоже выгнал. Тут можно кучу болезней подхватить
Для офицеров освободили закуток в … сарае, что казарму изображал. Глинобитный домик десять примерно метров на шесть с крышей крытой соломой. И одной общей большой скамьёй — лежанкой по периметру. И рядом даже скворечник туалет не построен. У стены яма выкопана.
Нда, не хотелось бы здесь служить. Или это зависит от тебя? Будь Брехт вместо этого полковника, неужели не организовал бы нормальные условия солдатам и уж подавно — офицерам.
От выпивки, предложенной хлебосольным хозяином, граф отказался. Какая-то местная чача. Ну его, там сивушных масел куча, потом мучайся с похмелья и с поноса. Съел изыск. Каплун на вертеле. Оказывается, у полковника личный повар — француз. Сбежал после революции, хоть и не дворянин. Ну, его дело. Петух был вполне себе. Такого повара можно и себе завести.
На следующее утро полковник Истомин водил его по крепости и рассказывал об её устройстве:
— Сама крепость обнесена земляным валом и рвом, который в протяжении полуокружности своей имеет 4 версты 200 саженей. Оный вал укреплён 16-ю бастионами, в которых расположено сорок орудий разного размеру. При крепостном укреплении сделан ретранжамент, который и облегает западную часть укрепления. Почти параллельно южная оконечность ретранжамента находится в 400 саженях от городового вала, северная в 150 сажень. Которой имеет также 4 бастиона. Между укреплением города и ретранжаментом построена Горская станица, которую и называют фортштадтом (поселение вне пределов крепости). Улицы в оной станице, также укреплены. Число домов 184. Есть десять магазинов и рынок ежедневно работает.
— Павел Юрьевич, я не инспектор и не командир вам. Как вам командование указало, так и несите службу. У меня своя задача. Скажите мне вот что, понятно, что кабардинцы и ингуши осетин не любят, да и вас с ними заодно, а как себе чеченцы ведут. Эти на вас не нападают?
— Пойди их разбери, кто ингуш, а кто чеченец.
— Стоп. У вас, что нет осведомителей в окрестных селениях? — Ох, понаберут по объявлению. — Переводчики с местных языков в крепости есть?
— На что нам, кто придёт, тот и враг.
— Замечательно. Так, и последний вопрос, а то, вон, наши господа гусары уже на завтрак собираются идти, — Брехт указал на махающих руками ему синих гусар, стоящих у ворот крепости и ожидающих только командира. — Земляное масло тут продают у вас на рынке чеченцы? Чёрное такое, вонючее.
— Полно этого добра, можете к тому же татарину Акимке на рынке подойти, он лекарь на вроде, лечит им, вот ему точно чечены привозят земляное масло.
— Спасибо. Побежал на завтрак. Нет, не уговаривайте, вас стеснять не буду. Командир должен принимать пищу вместе с солдатами. Так Суворов великий заповедовал. Нужно слушаться умных людей. Хотя повар у вас отменный, продаёте?
— Так он … — Стушевался полковник.
— Да, шучу, Павел Юрьевич. До, свидания. Может, и встретимся ещё. Чую, война скоро тут грянет. Прямо пороховая бочка под задницей этот Кавказ.
Обнялись и Пётр Христианович пошёл к своим завтракать. Полевую кухню хоть и загрузили с горой, но получилось всего шестьдесят пять порций. Так что черкесам о пропитании пришлось самим заботиться, но они особо к русским и не лезли, дичились пока и обосабливались. Пригрели только шестерых бывших рабов и Зубера с родственниками, эти от каши с мясом не отказались.