И Будда – не беда!
Шрифт:
Жомов тоже поглощал пищу в огромных количествах, но для его комплекции, да еще и после суток голодовки, это даже нормой не являлось. Попробовал омоновец приложиться и к вину, но Рабинович эти попытки пресек в корне. Правда, поскольку и сам хотел выпить, полностью употребление алкоголя не запретил, но всячески ограничивал его количество, исчезавшее в бездонных желудках российских ментов. Дакша с Горынычем, естественно, от употребления спиртного отказались, а вот Лориэль и вовсе куда-то исчез.
Кроме меня, пропажу маленького дебошира не заметил никто. Дорвавшимся до нормальной еды путешественникам
Пичкая нас едой, сами дамочки ни к чему не притронулись. Напротив, организовав оркестр со странными инструментами, названия которых никто в нашей компании не знал, да и знать не хотел, индуски устроили прямо на берегу перед нами фестиваль местной песни и пляски. Который, кстати сказать, никого из моих спутников не вдохновил. Ну не было у нас любителей индийского фольклора!
Попов, правда, то и дело поглядывал осоловевшими от еды и выпивки глазами на танцовщиц, но эти взгляды в расчет можно не принимать. Наверняка Андрюша прикидывал, сколько провизии после таких скачков дамочки смогут сожрать, и просчитывал, какое количество припасов ему следует спрятать, чтобы вечером не помереть с голода. Аборигенки эти взгляды понимали по-своему и каждый раз, когда Андрей смотрел в их сторону, начинали призывно улыбаться и еще сильнее вихлять всеми частями тела. Не понимаю, как они не разваливались при этом?
Остальные мои спутники на танцующих девушек и вовсе не обращали никакого внимания. Примерный семьянин Жомов, как всегда, больше таращился на сосуды с алкоголем, чем на что-либо еще. А вот почему мой Сеня не реагировал, мне было совершенно непонятно. То ли ему действительно аборигенки внушали невероятное отвращение, то ли с местной пищей было что-то не так или, обиженный тем, что в центре внимания индусок находится не он, а Попов, Рабинович просто делал вид, что женщины ему безразличны, сказать не берусь. Если бы раньше с моим хозяином такое происходило, я бы объяснение нашел, а теперь, честно говоря, терялся в догадках.
Может быть, стареть мой хозяин начал раньше времени? В таком случае надо найти способ его к доктору загнать. А то, говорят, преждевременно постаревшие хозяева становятся крайне невнимательны к своим псам. Меня такая перспектива не устраивала, и я сам решил проявить внимание к Рабиновичу, дабы потом не страдать безвинно.
Наконец мои менты насытились и, откинувшись на спину, стали лениво наблюдать за вывертами танцовщиц. Те еще несколько минут попрыгали по берегу речки, а затем, решив считать свою миссию выполненной, выстроились перед моими коллегами, словно личный состав перед начальником отдела. Вперед выступила та самая дамочка, что являлась заводилой этой странной команды.
– Ну, наелись, мужички? – игриво поинтересовалась она.
– Ага. Спасибо. Было очень вкусно, – вразнобой ответили трое российских блюстителей правопорядка.
– Оч-чень хорошо, – кивнула головой атаманша. – Мы тут посоветовались и решили дать вам право самим
– Спасибо, но в Конституции РФ право избирать и быть избранными за нами и так закреплено, – буркнул Рабинович.
– А что выбирать-то? – наивно поинтересовался Жомов.
– Вы что, с луны свалились? – удивилась дамочка. – Сейчас праздник плодородия. Мы направляемся в хадж по святым местам, и каждый встретивший нас мужчина обязан оплодотворить нас, дабы дать полям большой урожай, семьям крепких детей и процветание всему краю. Понятно?
Жомов поперхнулся, хотя и ничего не жевал. У Попова глаза на лоб полезли, и лишь мой Рабинович, оставаясь относительно спокойным, поинтересовался, где это девушки взяли такие законы. В ответ услышал, что Вишну, в мире которого находились мы, устал охранять вселенную, созданную Брахмой, и решил у себя завести собственные порядки. Устройство подобных паломничеств – одна из его гениальных идей. По вкусу она пришлась аборигенам или нет, их никто не спрашивал. Бог повелел – нужно делать. В противном случае можно и без бога остаться. А это непорядок, грозивший большими неприятностями со стороны враждебно настроенных асуров.
– Ну, нас это не касается, – хмыкнул мой хозяин. – Мы сами не местные, голодаем и скитаемся. Чужестранцы, в общем. Спасибо вам, конечно, за угощение, но для исполнения своих законов ищите местных мужиков. Там, ниже по реке, мы видели целое стадо…
– Что за ерунду вы городите? – нахмурилась атаманша. – На берегах этой благословенной реки чужестранцев отродясь не было. Или вы перестанете под дурачков косить и займетесь делом, или мы Вишну пожалуемся. И вообще, раз вы нам встретились, это карма. А от кармы даже боги уйти не могут.
– А мы можем, – отрезал Рабинович. – Мужики, пошли отсюда.
– Стоять! – завопила дамочка, а затем умоляюще грохнулась в ноги Попову. Тот аж отпрянул, бедняжка.
– Дорогой господин, ты-то почему молчишь? – взмолилась она. – Ладно, этот худосочный длинноносый импотент может не обращать внимания на таких красавиц, как мы, но ты-то должен быть чувственным и страстным! Ты же не откажешь в такой ничтожной для тебя просьбе, как оплодотворение пятидесяти красавиц?
Жомов снова поперхнулся. Но на этот раз от смеха. Мой хозяин, получив нелицеприятный титул от взбесившейся аборигенки, застыл с вытаращенными глазами, а криминалист зарделся, как кумачовый флаг на праздник революции, и оторопело уставился на атаманшу. Девицы как одна тут же бухнулись в ноги и в немой мольбе протянули руки в сторону Попова. Андрюша несколько секунд беззвучно шевелил губами, а потом-таки выдавил из себя:
– Мы это… Нам наша религия не разрешает оплодотворять незнакомых женщин.
– Так мы сейчас познакомимся. – Дамочка вскочила на ноги. – Это…
– И малознакомых тоже не разрешает, – перебил ее Попов.
– Так мы много знакомиться будем, – с надеждой в глазах улыбнулась атаманша, видимо, считая себя очень находчивой. – Если хотите, с каждой из нас по пять раз познакомитесь. Пока всех не запомните…
– У меня жена и дети, – выдвинул последний аргумент наш криминалист.
– Ну и что? У меня тоже есть муж и трое детей. Так праздник ведь! – парировала дамочка.