И быть подлецом
Шрифт:
— По телефону вы сообщили мисс Фрейзер, что имеете к ней предложение от Ниро Вулфа, — сказала она высоким голосом.
— Это так.
— Она очень занята. Она всегда занята. Я её менеджер. Может быть, вы всё расскажете мне?
— Лично я рассказал бы вам всё, — объявил я. — Однако я работаю на мистера Вулфа, и он велел мне обратиться лично к мисс Фрейзер, но теперь, встретив вас, я бы рассказал всё и ей, и вам.
Она улыбнулась. Её улыбка была доброжелательной, однако глаза глядели изучающе.
— Прекрасная импровизация, — одобрительно сказала она. — Я не хочу, чтобы вы нарушали ваши инструкции. Сколько
— Это будет зависеть от обстоятельств. От пяти минут до пяти часов.
— О пяти часах не может быть и речи. Постарайтесь покороче. Проходите сюда.
Она повернулась и пошла через прихожую, я последовал за ней. Мы вышли через дверь, прошли по комнате, в которой стояли рояль, кровать и холодильник — сочетание, заставлявшее поломать голову над её назначением, и через ещё одну дверь вошли в угловую комнату. Она оказалась настолько велика, что в ней было шесть окон — три с одной стороны и три с другой. Все предметы в ней — а она была почти пуста — были либо бледно-жёлтого, либо голубого цвета. Дерево — отделка и мебель — было выкрашено в голубой, всё прочее: ковры, обивка, покрывало кровати — было двух упомянутых цветов. Исключение составляли лишь корешки книг на полках и одежда ещё молодого блондина, сидящего в кресле. Лежащая на кровати женщина вполне укладывалась в схему, поскольку на ней был лимонного цвета халат и бледно-голубые домашние туфли.
Светловолосый молодой человек поднялся и двинулся нам навстречу, меняя на ходу выражение лица. Когда я взглянул на него в первый раз, лицо излучало угрюмое неодобрение. Сейчас же в его глазах светилось гостеприимство, а губы обнажились в улыбке, которая пришлась бы впору продавцу зубных щёток. Я предположил, что молодой человек делает это в силу привычки, хотя на сей раз необходимости улыбаться не было, поскольку кое-что продать собирался не он, а я.
— Мистер Гудвин, — сказала Дебора Коппел. — Мистер Медоуз.
— Билл Медоуз. Называйте меня просто Билл, так все делают. — Его рукопожатие не было дружеским, хотя он вложил в него силу. — Так вы Арчи Гудвин! Вот это действительно прекрасно! Ещё прекрасней было бы увидеть самого Ниро Вулфа!
В разговор вмешалось грудное контральто:
— Сейчас я отдыхаю, мистер Гудвин, и они не разрешают мне вставать. Мне даже не положено разговаривать.
Я подошёл к кровати, и пока я пожимал руку Мадлен Фрейзер, она улыбнулась мне. Улыбка не была изучающей, как у Деборы Коппел, или искусственной, как у Билла Медоуза, это была просто улыбка. По её серо-голубым глазам нельзя было сказать, что она изучает меня, хотя, возможно, она это и делала. Я-то уж точно её изучал. Она была худощавой, но не тощей, и в лежачем состоянии казалась достаточно высокой. На её лице не было никакого макияжа, и, поскольку было вполне возможно смотреть на него, не подавляя желания взглянуть куда-нибудь ещё, это говорило в пользу женщины, которой было явно около сорока или чуть больше. Хотя лично я не вижу никакого смысла глазеть на женщин старше тридцати.
— Вы знаете, — сказала она, — я не раз уже собиралась — принеси кресло, Билл, — просить Ниро Вулфа быть гостем моей программы.
Она сказала это как профессиональный диктор: всё звучало естественно, однако ударения были расставлены таким образом, что не надо было отличаться сверхпроницательностью, чтобы понять, о
Я улыбнулся.
— Боюсь, он не принял бы вашего приглашения, разве что вы протянули бы провода в его кабинет и вели передачу оттуда. Он никогда не покидает дом по делам и очень редко по другим причинам. — Я опустился в одно из кресел, принесённых Биллом, а он и Дебора Коппел заняли два других.
Мадлен Фрейзер кивнула:
— Да, я знаю.
Она повернулась на бок, чтобы смотреть на меня, не вытягивая шеи, и бедро, обозначившееся под тонким жёлтым халатом, заставило подумать, что она не такая уж худенькая.
— Это рекламный трюк или ему действительно так больше нравится?
— Я думаю, и то, и другое. Он очень ленив и до смерти боится движущихся объектов, особенно на колёсах.
— Прелестно. Расскажите мне о нём побольше.
— Когда-нибудь в другой раз, Лина, — вступила Дебора Коппел. — У мистера Гудвина есть к тебе предложение. Кроме того, у тебя завтра передача, а ты и не заглядывала в сценарий.
— Боже мой, неужели уже понедельник?
— Понедельник, и половина четвёртого, — терпеливо сказала Дебора.
Тело радиопримадонны так резко приняло перпендикулярное положение, как будто кто-то сильно её толкнул.
— Что за предложение? — спросила она и снова повалилась на спину.
— Он задумался об этом благодаря тому, что случилось с ним в субботу, — сказал я. — Эта великая страна вовлекла его в сложное положение. Мартовские Беды.
— Подоходный налог? У меня то же самое. Но…
— Это отлично! — воскликнул Билл Медоуз. — Откуда вы это взяли? Фраза была в эфире?
— Я не слышал. Я придумал это вчера утром, пока чистил зубы.
— Мы дадим вам за это десять долларов. Нет, подождите минуту. — Он повернулся к Деборе: — Какой процент слушателей знает о Мартовских Бедах?
— Полпроцента, — сказала она так, как будто цитировала опубликованную статистику.
— Можете взять это себе за доллар, — великодушно предложил я. — Предложение мистера Вулфа обойдётся вам гораздо дороже. Как это водится в высших кругах, у него нет денег.
Мои глаза встретились с серо-зелёным взглядом Мадлен Фрейзер.
— Он хочет, чтобы вы наняли его для расследования убийства Сирила Орчарда.
— О Боже! — подал голос Билл Медоуз и прикрыл ладонями глаза.
Дебора Коппел посмотрела на него, потом на Мадлен Фрейзер и глубоко вздохнула. Мисс Фрейзер покивала головой и неожиданно стала старше, а лицо её сразу потребовало макияжа.
— Единственное, что мы тут можем сделать, — сказала она, — забыть как можно скорее эту тему. Мы выбросили её из разговоров.
— Это было бы прекрасно, — согласился я, — если бы вы смогли заставить выполнять это правило всех, включая полицейских и газеты. Но людям сложно заткнуть рот, даже когда речь идёт о самом заурядном убийстве, а здесь совсем другой случай. Может быть, вы даже не понимаете, насколько это необычно. Ваша программа идёт два раза в неделю и собирает восемь миллионов слушателей. Её гостями были «жучок» с ипподрома и профессор математики большого университета. Посредине программы один из приглашённых издаёт страшный вопль прямо в микрофон и падает как подкошенный. Очень скоро он умирает, и выясняется, что он отравился непосредственно во время передачи продукцией одного из ваших спонсоров.