i c2ab19a2c5d6e8bb
Шрифт:
– Прежде чем мы войдем в мою скромную обитель, позвольте спросить ваше имя.
– Алиса, – протянула руку девочка, что явно смутило большого человека, но тот ее все-таки пожал.
– Я должен был догадаться. Страна чудес и все такое… – лишь протянул он в ответ. Но Алиса не останавливалась и твердо решила узнать его имя.
– А как вас зовут?
– Опять-таки – сложный вопрос, – он снова попробовал было увернуться от ответа, но Алиса настойчиво прервала его:
–
– Но что изменится, е сли я назову свое имя, а? – человек склонился над Алисой и внимательно посмотрел в стекла ее противогаза. – Ведь если бы я тебя называл, скажем, Пирожком, ты же не перестала бы быть маленькой девочкой, выбравшейся впервые со своей родной станции, причем сразу же на поверхность? Что изменится, когда я назову свое имя? – повторил он свой вопрос.
– Так я вас лучше запомню, – выдержала Алиса этот взгляд. – Да и про себя мне называть вас будет проще.
– А как сейчас, Алиса, ты называешь меня? – он присел на корточки перед ней с явно заинтересованным видом.
– Шляпник, – не испугавшись, ответила Алиса. – Безумный Шляпник.
– Безумный Шляпник? Нет, вы слышали? – обратился к кому-то тот. – Ха! Шляпник! – человек вскочил снова на ноги и расхохотался так, что Алиса неодобрительно добавила про себя: «Безумный». – Чертяка Кэрролл! – человек снял с головы свою шляпу, повертел ее в руках и отдал ее Алисе. – Держи! Е сли тебе так удобнее, можешь называть меня Шляпником. Хороший день! – снова усмехнулся он, явно пребывая в приподнятом настроении. И вдруг что-то дзынькнуло наверху и комната остановилась. – К черту, долой все это! – выдохнул Шляпник, снимая с себя еще и маску – несмотря на то, что передняя ее половина была прозрачной, другая была сделана из какого-то блестящего черного материала.
Наконец-то Алиса увидела лицо Шляпника – оно было изможденным и худым, белая кожа во многих местах сползала, оставляя вместо себя красные пятна, тонкие губы были как будто совсем бескровными, и только бегающие глаза навыкате придавали жизни этой посмертной маске. Его некогда курчавые золотистые волосы лишь местами напоминали о своей былой красоте.
Хозяин комнатки открыл ее прежним манером, только вместо муляжа стены оказались обычные гермоворота – такие же, только чуть больше, видела на станции Алиса, не раз провожавшая отца на работу.
Пройдя к оротким, плохо освещенным коридором несколько метров, Шляпник открыл перед Алисой двери своего дома.
– Сними свой костюм и положи в ту машину, – указал он пальцем на серый ящик, стоявший у входа, после чего сам послужил примером, сложив и свою верхнюю одежду туда же. – Специальная, очистительная, – как бы извиняясь за то, что не объяснил этого раньше, сказал Шляпник.
– А что это была за комната, в которой мы спускались сюда? Она волшебная?
– Лифт, – спокойно ответил Шляпник, переодеваясь в смежной комнате. – И никакой он не волшебный. Вот у вас на станции лампочки, приборы всякие – есть?
– Есть, – ответила Алиса, складывая вещи в указанное место.
– А ты знаешь, как они работают? – Шляпник вышел из комнаты в
– Знаю, – постаралась быть серьезной Алиса, но смех все равно пытался вырваться у нее изо рта. – От электричества. Так мне папа говорил.
– Правильно, вот только вряд ли он рассказывал тебе о фотоэлектрических преобразователях.
– О чем? – только и смогла выдавить из себя Алиса.
– Забудь, – улыбнулся Шляпник, присаживаясь на большое кресло-качалку. Алиса уже видела такую же, когда сталкеры ходили за дровами и принесли ее – веселились как дети малые, и только потом пришел какой-то начальник и приказал ее сжечь. – Чего стоишь-то – садись давай.
Алиса уселась в кресло напротив. Оно было таким мягким, что она снова стала мечтать о чем-то, но голос Шляпника вернул ее к реальности:
– Так вот. У вас, в метро, все пользуются генераторами – энергии они вырабатывают мало, а солярки жрут очень мно го. А когда-то давно люди придумали солнечные батареи – слыхала про них? – словно ребенок, хвастающийся новой игрушкой, Шляпник смотрел на нежившуюся в мягком кресле Алису.
– Не-а, – лишь помотала головой та.
– Смысл в том, что они собирают энергию света и делают электричество, причем почти без лишних расходов – поэтому я и имею такую роскошь, как лифт и прочую аппаратуру. Правда, от рассеянного света толку не так много, как от прямого, солнечного, но…
– Шляпник, – с серьезным видом перебила его Алиса. – А ты солнце видел?
– Конечно, правда уже и забыл – какое оно, – перестал раскачиваться тот и стал внимательно слушать Алису. А та меланхолично продолжила:
– А я вот ни разу. Даже когда сегодня вышла – его не было. А ты говоришь – батареи солнечные. Какие они солнечнее – без солнца? – Шляпник нагнулся поближе к Алисе, пытаясь сказать что-то в утешение, но та не обратила на это в нимания: – Все-таки когда-то здесь была Страна чудес, но я, кажется, просто опоздала.
– Нет, ты не опоздала, – устало посмотрел на нее Шляпник, и в его глазах уже не было того безумия, которое она приметила вначале. – Знаешь, я не просто так про них стал рассказывать – они находятся на самом большом из соседних зданий. И каждый раз, когда я поднимаюсь наверх, чтобы проверить их, я смотрю на этот город. Я вспоминаю, как по утрам над плавающими в пламени восхода крышами поднималось огромное раскаленное солнце, как город оживал, и словно я оживал вместе с ним – терялся в потоке людей, спешащих по своим делам («“По делам”, – отметила про себя Алиса. – Видимо, и раньше люди без них не могли просто так ходить»), ездил вместе с ним на трамвае и нырял в его узкие улочки, а потом, когда огненный шар исчезал за горизонтом, вместе с его иллюминацией что-то загоралось и у меня внутри. Это был прекрасный мир, но что бы кто ни говорил, Страной чудес здесь и не пахло! И у меня о сталась только одна надежда – снова застать то утро, когда в алое небо, отгоняющее эти надоевшие уже свинцовые тучи к чертям, на запад, поднимется солнце.