i c625ff9a7b83c04f
Шрифт:
рику и милостивого Икара, направивших меня верным путем! Возле «Купе-
ра» по левому борту возвышались два грузовых крылоплана марки «Сыч».
Такие гиганты предназначались исключительно для перевозкыйи громоздких
машинерий, чей вес превышал тысячу башенных фунтов, а насколько мне
было известно - Желзна не имела столь мощного производства. Тем более,
после дефицита металла, который устроил Хром, все сомнения отметались
сами собой.
– Бинго!
– Что ты сказал? – не разобрал моего
– Я рад снова видеть нашу летающую красавицу, - выкрутился я.
– Понимаю, - кивнул Карлит, извлек из внутреннего кармана серебряные ча-
сы на цыпочки, открыл крышку и указал мне на циферблат.
– Есть, тер! – я по военному отсалютовал моему проводнику и ловко пере-
махнул через борт.
План был разработан капитаном заранее, поэтому я без проблем отыскал
его походную сумку, хранившую кипу старых небесных карт и прихватил
небесный атлас - изготовленный знаменитым механикусом из рода кранксов.
Больше мне здесь нечего было делать.
Я немного задержался у грот-мачты, погладил гладкую поверхность дерева.
И внезапно на меня напала грусть. Я прощался еще с одним своим домом,
который пусть и ненадолго приютил меня, любезно даровав еду и кров.
Очередной порыв ветра с новой силой навалился на голые мачты в поисках
надувшихся парусов, но те лишь протяжно зашуршали, желая скорее изба-
виться от якорных цепей.
Закрывшись от мощных потоков стихии, я почувствовал, как моей ладони
коснулось что-то легкое, невесомое. Ухватив темно-синюю ленту, я прибли-
зил ее к себе, пытаясь лучше рассмотреть находку. Аромат жасмина мгно-
венно вскружил мне голову.
– Поторопись! – донеслось снизу.
Убрав находку в сумку, я низко поклонился, отдавая последнюю дань бла-
годарности «Куперу» и спрыгнул за борт.
***
До встречи с Луцлафом оставалось чуть больше часа, поэтому я никуда не
торопился. Устроившись за крайним столиком в одной из местных забегало-
вок, я без аппетита копался в тарелки с фасолью. На улице властвовала непо-
года, и первые капли дождя уже искривили видневшиеся в окне соседние до-
ма, превратив их в размытые темные пятна.
Вспомнив о недавней находке, я потянул ленту на себя, но та, зацепившись
за корешок капитанского журнала, никак не желала показываться наружу.
Откуда он здесь?
Я вытащил кожаную тетрадь. Лента, странным образом протиснувшись
между страниц, теперь напоминала закладку, которая долгие годы хранила
последнюю запись хозяина дневника.
Поддавшись любопытству, я щелкнул замок и открыл нужную страницу.
Писал капитан. Неровный, сбивчивый подчерка Райдера я узнал сразу.
Почти год минуло с того дня, когда
меня оставить тебя любимая. Триста двадцать дней, тысячи часов за ко-
торые я так и не смог смириться с одиночеством.
Помнишь ту ночь?
Уверен что помнишь. Само проведение позволило нам ускользнуть из смер-
тельного кольца. Нам, но не нашим друзьям.
Я размышлял на эту тему весь путь до свободных земель. За что мы за-
служили эту милость? Почему именно мы?
Новый дом встретил нас солнечными лучами счастья, и я уверен, что мы
заслужили его, - но, к сожалению, последние часы пребывания на Рифте ни-
как не выходили у меня из головы.
Ты помнишь мои ночные кошмары, любимая? Ну, конечно же, помнишь. Я
все еще ощущаю на своей щеке твои нежные прикосновения. Спасибо тебе,
за каждую секунду, что ты провела рядом со мной. За то, что понимала, и
принимала меня таким, какой я есть.
Когда я прощался с тобой, оставляя одну, беззащитную – ты ничего не
сказала, но я уверен, ты точно знала: мы больше никогда не увидимся. Знала
и не обмолвилась ни словечком. Ты разделяла мою точку зрения – тем, кто
выжил и остался на Рифте я в ту минуту был нужнее.
Какая-та короткая неделя… Или, нет, не так… Семь долгих дней растя-
нувшихся в бесконечность. Именно она разделила наши жизни.
Пока я спасал чужие судьбы, ОН забрал ваши. Твою, и нашего маленького
Герберта.
За что?!
Наверное, сам Икар не сможет ответить на этот вопрос.
Прости, я так виноват перед тобой! Я не должен был уходить. Не должен
был оставлять вас одних. Не должен был идти на поводу у собственного
бахвальства.
Забавно, так много «не», что я мог бы построить из них огромный забор,