И цветы расцвели...

Раджниш Бхагаван Шри

Именно поэтому в Японии существуют чайные церемонии, и в каждом уважающем себя доме есть чайная комната, которая напо­минает храм. Такая обычная вещь, как чай - и они возвели ее в свя­щенный статус. Они входят в чайную комнату в полной тишине, как если бы входили в храм. Они тихо садятся. Потом чайник начинает петь, и все молча слушают, точно так, как вы слушаете меня: в такой же тишине. Чайник поет миллионы песен, звуков, он поет Омкар - саму мантру жизни - а они молча слушают. Потом наливают чай. Они прикасаются к своим чашкам и блюдцам. Они благодарны за то, что им снова дано пережить это мгновение. Кто знает, наступит ли оно еще раз? Они вдыхают запах чая, аромат и

наполняются бла­годарностью. Потом они начинают потягивать чай. И вкус... и теп­ло и поток... и слияние их собственной энергии с энергией чая это становится медитацией.

Медитацией может стать все что угодно, если вы переживаете это интенсивно и тотально. Тогда ваша жизнь становится целостной. Слушая те же самые слова, Зенген внезапно осознал - «Мой Мас­тер был прав, а я ошибался. Я ошибался, потому что думал - "Он не отвечает; он не обращает внимания на мой вопрос; ему безразличен я и то, что меня интересует". Мое эго было задето, но я был неправ. Он не целился в мое эго. Я был совершенно вне вопроса. Просто та­кова сама природа смерти...» Внезапно он был пробужден.

Это называют сатори. Это особое просветление. У слова сатори нет соответствия ни в одном языке. Оно принадлежит исключитель­но дзен. Это не самадхи; и это самадхи. Это не самадхи, потому что это может произойти в самый обычный момент: вы пьете чай, про­гуливаетесь, смотрите на цветок, слушаете лягушку на пруду. Это может произойти в самое обычное мгновение - поэтому это не одно и то же, что самадхи, о котором говорит Патанджали.

Патанджали был бы сильно удивлен тому, чтобы кто-нибудь, ус­лышав, как лягушка ныряет в пруд, просветлел. Патанджали не смог бы поверить в такое: чтобы сухой листок оторвался от дерева, сде­лал несколько витков в воздухе, и покружившись по ветру, упал на землю и уснул - и кто-нибудь, сидящий под этим деревом, просвет­лел. Нет, Патанджали не поверил бы в это; это невозможно, скажет он, потому что самадхи - это нечто исключительное; самадхи при­ходит после множества усилий, после миллионов жизней. И даже тогда оно приходит лишь в особом положении тела – Сиддхасане. Оно случается в особом состоянии тела и ума.

Сатори - это самадхи и одновременно не самадхи. Это проблеск, проблеск исключительного посреди повседневного; самадхи случа­ется посреди обычного. К тому же оно молниеносно - оно не проис­ходит постепенно; вы не можете измерить его степень. Это подобно тому, как вода достигает точки кипения, температуры ста градусов - и потом скачок, и вода превращается в пар, испаряется в воздух, и след ее простыл. Вплоть до девяноста девяти градусов она кипит, но не испаряется. С девяноста девяти градусов она еще может остыть, она всего лишь была горячей. Но если она переходит предел ста, то­гда происходит внезапный скачок.

В этой истории ситуация та же самая. С Дого Зенген нагрелся, но не смог испариться. Этого было недостаточно, ему нужна была еще одна ситуация, или, возможно, еще много ситуаций. Потом с Секисо - та же самая ситуация, и вдруг что-то срабатывает. Неожиданно меняется фокус, меняется поведение. До этого самого времени он думал только о том, что Дого оставил без ответа его вопрос. Он был эгоцентричен. Он думал: «Мой Мастер пренебрег мной. Ему не бы­ло дела до меня и моих расспросов. Он уделял недостаточно внима­ния мне и моим вопросам».

Внезапно он понимает - «Это не мной пренебрегли, и дело не в том, что Мастер был безразличен, и не в том, что он уделял мало внимания. Нет, дело было не во мне - а в самом вопросе. На него невозможно ответить. Перед тайнами жизни и смерти должно быть молчаливым». Поведение изменилось. Он видит целую картину.

Следовательно, он достигает проблеска.

Когда изменяется поведение, вы достигаете проблеска. Этот про­блеск - сатори. Он не навсегда. Вы неизбежно его утратите. Сатори не сделает вас Буддой, поэтому я говорю, что сатори - это самадхи, и все же не самадхи. Это океан в стакане. Да, это океан, но не весь океан - это самадхи в капсуле. Это дает вам проблеск, приоткрывает тайну, как будто вы идете темной ночью по лесу вы заблудились. Вы не знаете ни куда идете, ни где дорожка, ни то в правильном вы идете направлении или нет - и тут вдруг сверкает молния. На одно мгновение вы видите все! Потом свет исчезает. При свете молнии нельзя читать, потому что она длится всего мгновение. Вы не може­те сесть под небом и при свете молнии начать читать. Нет, это не постоянный поток.

Самадхи таково, что при его свете можно читать. Сатори - как молния: вы можете увидеть проблеск Единого, всего, что только существует, и потом оно исчезает. Но вы уже больше не будете та­кими, как прежде. Это не окончательное просветление, но большой шаг к нему. Теперь вы знаете. Вы видели проблеск, теперь вы знае­те, как выглядит то, что вы ищете. Вы попробовали это, теперь Буд­ды будут для вас более понятны.

Теперь, если Зенген снова встретит Дого, он не ударит его, он упадет ему в ноги и будет просить прощения. Он прольет море слез, он будет говорить: «Каким же сопереживанием обладал Дого, что позволил мне себя ударить, что сказал мне: "Ну что ж, давай, бей!» Если Зенген снова встретит Дого, он уже не будет прежним. Он вкусил нечто, что изменило его. Он не достиг высшего - это еще впере­ди; но он узнал, что это такое.

Сатори - это проба самадхи, о котором говорит Патанджали. И это прекрасно, что попробовать это возможно, потому что как мож­но стремиться к чему-либо, прежде не попробовав его? Как можете вы быть влекомы к чему-либо, если вы даже ни разу не ощутили его запаха? Этот проблеск станет притягивающей силой. Вы уже боль­ше никогда не будете прежними. Вы будете знать, что существует нечто, а уже найдете вы это или нет - зависит от вас. Но появится вера. Сатори дает веру и побуждает к движению, жизненно важному движению внутри вас, движению к окончательному просветлению, которое и есть самадхи.

ИСКУССТВО СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА

Беседа 6

5 ноября 1974 года

Ли-цзы демонстрировал свое мастерство стрелка По-Хун Ву - Чжену. Когда тетива была натянута до предела, на локоть стрелку поставили чашку с водой, и он начал стрелять. Как только была пущена первая стрела, на тетиву легла вторая, а следом за ней третья. Все это время стрелок стоял неподвижно, как статуя.

По-Хун Ву-Чжен сказал: «Ты прекрасно владеешь техникой стрельбы, но не техникой не-стрельбы. Давай поднимемся на высо­кую гору, встанем на уступ над обрывом и ты попробуешь вы­стрелить оттуда».

Они взошли на гору. Стоя на краю обрыва высотой десять ты­сяч футов, По-Хун Ву-Чжен отступил назад, так что его пятки висели в воздухе над пропастью. Тогда По-Хун Ву-Чжен подозвал Ли-цзы к себе.

Ли-цзы упал на землю. Пот струился по его телу.