И Двери откроются
Шрифт:
Долго гулять Марина не стала, потому что поднялся ветер и плащ, оказалось, не особенно защищал от принесённого с гор холода.
Пока она отсутствовала, Пола принесла её высохшие вещи – старые брюки, фартук, тонкий свитер и бельё. Отдельно в мешочек сёстры сложили немногочисленные мелочи, лежавшие в карманах: карандаш, небольшие ножницы, моток толстых ниток, которые она продевала в игрушки, развешивая их на взбесившую Павла ёлку, пару слипшихся конфет и несколько монеток, болтавшихся там неизвестно с каких времён.
– Негусто! Если бы знать… – пробормотала
Вещи из прошлой жизни напомнили о том ощущении никчёмности, что мучило её последние годы.
– Стыдно быть такой тетёхой, не уметь зарабатывать деньги, – сколько раз об этом твердили Марине Павел и его родители.
– Кому нужны твои книжки! Их на хлеб не намажешь. И зарплата одни слёзы, и с работы унести нечего.
В глубине души Марина не могла до конца согласиться с ними. В её деревне библиотекарь была уважаемым человеком. Все дети любили её, а их родители, когда-то сами ходившие к ней, называли по имени отчеству.
– Хорошая работа для женщины, – одобрила бабушка, когда Марина решила учиться в городе на библиотекаршу. – Деньги должен мужик зарабатывать, а ты будешь в культурном месте сидеть, книжечки читать. С умными людьми знакомиться. Всё как ты любишь.
Вот только Павел считал иначе. Когда Марина в ответ на его упрёки первый раз рискнула повторить бабушкино мнение о том, кто в семье должен зарабатывать, то он её ударил. Тоже первый раз. Больше Марина бабушкины доводы не озвучивала, а вот Павел уже не стеснялся распускать руки.
И сейчас впервые Марина вдруг поверила до конца в эти оставшиеся в прошлом году и в прошлом мире упрёки. Как она сможет заработать себе на жизнь в этом неизвестном мире? Библиотекари, которые не могут читать здешние книги, точно никому не нужны, а другой профессии у неё нет. Красотой она не блещет и рассчитывать на принцев и королевичей ей явно не стоит. Да и не хотела Марина больше ни в чём зависеть от мужчины. Как же ей быть?
Жизнь научила её, что надеяться ни на кого нельзя. У мамы появляется новый мужчина и новые дети, бабушки болеют и умирают, мужчины же и вовсе растворяются в пространстве, как отец. И это в лучшем случае. В худшем принц вдруг превращается в пиявку, высасывающую кровь, силы и саму жизнь из женщины. Надеяться можно только на себя. Поэтому – не раскисать! Она научится! Справится.
Когда Пола принесла ужин, Марина попросила написать что-нибудь в тихой надежде: вдруг дар понимания языка волшебным образом перейдёт и на письменную речь.
– Чем и на чём?
Марина осмотрелась.
– Да хоть на столе несколько букв, – Марина протянула карандаш. – А вообще, если можно, принеси мне бумагу и ручку, чтобы писать и рисовать можно было. А то делать совсем нечего.
Пола с сомнением посмотрела на стол, но всё же решилась и с краю прямо на гладкой серой доске вывела мелкую вязь. Увы, понять что – Марине не удалось. Её опасение
– Ну как, понимаешь? – с любопытством спросила Пола.
– Нет.
– А хочешь, я тебе букварь принесу?
– Конечно! А можно?
– Да, Старшие наверняка разрешат. Может, тебе что-то ещё надо?
– Спицы и шерстяные нитки. Я себе хоть шапку и шарф свяжу, а то в одном плаще холодно.
Пола непонимающе смотрела на Марину:
– Спи -т-с-ы? Это что?
– Это две гладкие палочки, вот такие хотя бы, – Марина показала примерную длину, – тонкие, можно из дерева. Главное, чтобы гладкие, а то нитки будут цепляться.
Пола задумчиво нахмурилась:
– Я скажу сёстрам.
Легла Марина рано и ей вновь снилось детство. Она снова была маленькой девочкой, которая ждёт сказки и чуда. Открыв глаза, поймала себя на том, что продолжает улыбаться.
“Глупо ждать чудо, – мелькнула привычная мысль и растворилась в чистой незамутнённой радости. – Нет! Не глупо! Чудо есть! Я не умерла, я жива. И у меня теперь новый мир!”
Мир без Павла. Прошло уже два дня её новой жизни – и никто не причинил ей боль ни словом, ни делом. Так спокойно!
Темнота и тишина, что окутывала келью, казались Марине тёплым пуховым одеялом, прятавшим её от внешних страхов и опасностей. Вдруг сквозь расслабленное спокойствие пробилось ощущение чужого пристального взгляда, направленного на неё.
Стремясь справиться с внезапным страхом, Марина осмотрелась, надеясь убедиться в том, что ей ничего не угрожает. В окне, в густой синеве ночи, среди переплетенья ветвей росшего под окном дерева светились зеленоватые огоньки чьих-то глаз. Какой-то неведомый зверь внимательно смотрел на Марину. И зверь ли?
“Зверь! – попыталась успокоить себя Марина. – Я видела его следы на снегу”.
Она встала и подошла к окну. Лучше видеть опасность, чем всю ночь умирать от страха, накручивая себя. Огоньки мигнули, словно зверь моргнул, и снова уставился на Марину.
Рассмотреть его хорошо не удавалось. Среди переплетения веток, на фоне тёмной коры существо терялось. Только светящиеся глаза выдавали его присутствие. Марина боялась моргнуть, отвести глаза от неведомого существа, пока зеленоватые огоньки вдруг не погасли. Девушка вначале даже решила, что оно растворилось в ночном воздухе, но потом заметила, как большая тень соскользнула с дерева и направилась прямо к ней, под окно.
Марина отшатнулась и инстинктивно отступила в простенок, чтобы её не было видно с улицы. Сердце билось част-часто. Страх вернулся. Она уговаривала себя, что существу не пробраться к ней сквозь стены, но всё равно боялась. Стояла и слушала, как скрипит снег под окном под лапами зверя, его пыхтенье и фырканье. Потом зверь принялся царапать стену и это неожиданно успокоило Марину. Раз царапает – значит это существо из плоти и крови, и сквозь каменную стену пройти не может. Осторожно Марина отступила к кровати и присела на ложе.