И грянет буря

Левковская Анастасия

Однажды храмы богини справедливости закрыли двери, и никто больше не мог попасть под их своды. А великая Аиштари перестала отвечать на молитвы.

В этом мире не осталось больше ни судьбы, ни справедливости…

И никто никогда так и не сумел выяснить, что же случилось.

– Когда я был чуть младше тебя, - отстраненно проговорил кицунэ, не сводя взгляд с ветхого храма, - нашел в нашей библиотеке сборник легенд… В том числе было несколько, объясняющих, почему Справедливость отвернулась от нас. Одна из них почему-то врезалась мне в память… Может,ты слышала? Сказание о радужной птице.

– Нет, не слышала, - медленно качнула я головой.

– рассказать?
– мягко улыбнулся он, наконец посмотрев на меня.

Я молча кивнула.

– Говорят,там,

где сходятся небо и океан, - нараспев начал лис, опять повернувшись к храму, – где в вечен бой воздуха и воды, была небольшая деревушка. Люди там жили не очень богато, но дружно. Все беды и радости делили поровну. А потому, когда однажды нашли на берегу мальчика, заботу о нем тоже разделили на всех. Рос мальчишка быстро. Слишком быстро для обычного ребенка. Был не в меру умным, в магии разумел, да ещё и силы имел недюжинные – весла ломал, словно тонкие прутики. И позавидовал ему сын старосты. Раньше его все хвалили да в пример ставили, а теперь на подобранца нарадоваться не могут. И стал он по углам шептать, что найденыш не иначе как сын духов. Ибо подчиняется ему ветер, словно родному, а такую силу в руках ни один человек иметь не может. Вода камень точит – вскоре все деревне шушукались, что беду накликали, подобрав проклятое дитя. И решили они убить мальчишку, пока худшее не приключилось. Тот же, как увидел толпу,идущую к его дому, сразу все понял. И разбилось сердце юное, сердце хрупкое. Упал мальчишка на колени и взмолился богине справедливости. И стоял,и молился, даже когда камни посыпались на его голову. Услышала богиня зов отчаянный спустилась вниз, да в самый последний момент успела – лежал мальчик весь в крови, одной ногой в могиле. Опешила и растерялась толпа. Отшатнулась от нестерпимого сияния. Отерла богиня окровавленное лицо мальчика собственным рукавом и, вдохнув свою силу, ласково спросила: «Несправедливо с тобой пoступили. Проси, чего хочешь. Все исполню». Перепугались селяне, загомонили. Никак поквитается с ними сейчас мальчишка! Но тот лишь глаза прикрыл, да сломлено выдохнул: «Хочу улететь отсюда далеко-далеко. де не ведают человеческой жестокости и существует лишь свобода». Склонила голову богиня и в тот же момент из-под ее рук вылетела радужная птица. Расправила крылья,торжествующе закричала, да растворилась в небесах. Поднялась богиня и сурово посмотрела на притихших людей: «Вы молитесь мне, взывая к справедливости, но сами на нее не способны. Тошно мне смотреть на тех, кто убивает детей, не дав им шанса вырасти и построить свой путь. Никто не рождается злым, никто не рождается добрым, но вы не в силах этого понять и сами взращиваете монстров. Нет сил моих смотреть на вас. Покуда не найдете справедливости на своей земле, не ищите ее в моих храмах». Вот так, – неожиданно буднично закончил он и я вздрогнула, только теперь осознав, что все время, пока слушала, пребывала в своеобразном трансе.
– Что скажешь? Как тебе легенда?

– Что… либо все было не так, либо легенда – всего лишь притча, придуманная ради строчки «Покуда не найдете справедливости на своей земле, не ищите ее в моих храмах», - вздохнула я, обняв колени.
– Каждый день в мире происходит… всякое. Сомневаюсь, что богиня на каждую молитву спускалаcь бы.

– Какая ты циничная, - рассмеялся наставник, ничуточки не обиженный моей реакцией.

– Мир – не самое дружелюбное место, - пожала я плечами.
– Несправедливости здесь столько – успевай пальцем тыкать. Сомневаюсь, что несколько сотен лет назад дело было иначе… То, что разозлило богинь, должно быть чем-то очень серьезным. И гадать, что это было, думаю, бесполезно.

– Я подумал точно так же. Этот мир… ужасен, - лис поморщился, а затем резко поднялся и подал мне руку. – Достаточно на сегодня. Через пару дней повторим и закрепим.

Почему-то история, рассказанная наставником засела в голове и не хoтела уходить. Я даже немного разозлилась сама на себя. В конце концов, что мне до богини справедливости? В этом мире со справедливостью всегда было очень плохо и сомневаюсь, что возвращение богини Шатриви что-то в этом поменяет.

Так что я старательно

выгнала все мысли об этом из головы. Как раз руки дошли разобрать почту, очень вовремя. А потом у меня встреча с Сайшши.

И мне будет не до пыльных легенд, давно потерявших свой смысл.

Письма от тех, кого в свете знали, как моих родителей, я сразу равнодушно отложила. Приличия требовали интересоваться жизнью отпрысков, но я и не сомневалась, что оба письма полны пустыми фразами, которые, возможно, писали секретари. Я в ответ собиралась написать такое же пустое письмо. Приличия соблюдены, остальное никого не волнует.

Письмо от Вербы меня порадовало. Как и ее обещание навестить меня в конце семестра. Я по дриаде страшно соскучилась, да и кто еще мне мог столько рассказать о матери?! И с кем еще я могла стольким поделиться…

С дедом, безусловно. Но каждый раз, когда упоминалась Элина Майер, у него было такое лицо, словно в открытой ране нож проворачивают.

Я искренне жалела своего самого близкого человека. И не хотела лишний раз егo травмировать.

Кстати, о деде.

Его письмо изобиловало сухими фактами, но это был для него обычный стиль письма. Все эмоции оставались исключительно для личной встречи. Которую мне обещали в новом семестре. Я с искренним удивлением прoчитала, что дед решил согласиться на предложение ректора Академии северных гор и прочитать курс по стратегическому мышлению для старшекурсников, выбравших специализацией высшее управление.

Такая короткая фраза, а сколько за ней стоит.

Долгие часы уговоров Его императорского величества, чтобы тот отпустил верного и, скажем честно, незаменимого вассала в долгосрочный отпуск. Именно в отпуск, потому что я могла поставить что угодно: прошение об отставке император не подпишет.

Потом – еще более долгие часы распределения обязанностей и выдача подробных инструкций. Заместители у деда толковые, но он слишком привык все держать в своих руках. В один день этого не перестроить.

Так что я сполна могла оценить, на что пошел дед, чтобы быть ближе ко мне. И первой мыслью после прочтения стало: срочно написать, чтобы никуда не ехал. Но я себя остановила.

Такие мои слова его обидят.

Все-таки дед не ребенок и вполне отвечает за свои действия. Потому я усилием воли заставила себя смириться.

А вот дальше в его письме содержался большой сюрприз: похоже, нашли ту ведьму, что меня прокляла.

Девчонка с моего потока, некая Амила Райнер, прямо на паре потеряла контроль над способностями. Дед писал, что после нашего с Нэрайей уезда и новостей о ссылке отца, Шарлотта совсем с катушек слетела и третировала несчастную девчонку со всей своей дурной фантазии. Ну та и не выдержала однажды.

И может бы никто не связал с ней то, как Шарлотта, закатив глаза, грохнулась пол… Да вот у необученных ведьм был один изъян: в тот момент, когда такая недоучка выпускает свою силу в виде проклятья, на ее лице ядрено-зеленым проступают все мелкие вены.

Словно знак: вот она я!

Держится такая метка недолго, всего полчаса или около того, потому ведьмочку раньше и не засекли. Видать Шарлотта достала ее куда сильнее, чем я в свое время. Бывшую подругу мне не было жаль, а ведьмoчке я невольно посочувствовала. Зла на нее я не держала, понимала, что та, скорее всего, случайно меня так приложила. Да и все закончилось хорошо, верно? Я даже выиграла от того, что совсем немного провалялась почти дохлой. Так что я сделала себе мысленную пометку написать деду, чтобы не обижал девчонку. Ей и так сейчас наверняка несладко.

В который раз пoймала себя на том, что я полугодичной давности все сделала бы, чтoбы эта девчонка до конца жизни жалела о том, что сунулась ко мне. И в который раз удивилась, как все изменилось.

Как изменилась я.

Собственно, стоило нам с Сайшши встретиться, я немедленно спросила:

– Скажи… Я действительно так сильно изменилась или мне кажется?

Сильф, валявшийся на травке в любимой позе и с мечтательным выражением на полупрозрачном лице, на миг застыл, а затем рывком поднялся. И уставился на меня, склонив голову набок: