И грянул бой
Шрифт:
На требование командования экспедиционного отряда сдаться Переволочный замок ответил пушечным огнем, и Яковлев приказал полковнику Шарфу возглавить штурм селения. Понимая, что центром вражеской обороны являлся замок, Шарф велел сосредоточить на нем огонь всех орудий экспедиции, и после двухчасовой артиллерийской дуэли все пушчонки сечевиков смолкли. После этого русские орудия открыли частый огонь шрапнелью по самому селению, и под его прикрытием высаженная на сушу пехота ворвалась в Переволочну. Запылали дома, защитники и мирные жители истреблялись без разбора поголовно. В результате получасового ожесточенного боя на улицах селения остались лежать половина защищавшего
Видя, что защищать уже нечего, русские почти на подходах к Днепру, а к замку подтягивается артиллерия, противопоставить которой он может лишь мушкеты и пистолеты, полковник Зинец приказал пробиваться к своим лодкам у замковой пристани. Ведя непрерывные рукопашные бои, гарнизон замка достиг пристани и отплыл от берега. Однако сильным пушечным огнем несколько последних лодок были пущены ко дну, а находившиеся в них казаки расстреляны в воде или, раненые, утонули, не доплыв до противоположного берега.
В Переволочне были взяты в плен двенадцать запорожцев, захвачено знамя и одна исправная пушка. В наказание за сопротивление все жители селения, включая стариков, женщин, детей, были преданы смерти, сама Переволочна сожжена до последнего строения, та же участь постигла казачьи мельницы по Днепру и Ворскле. Выполняя предписание князя Меншикова, Яковлев лично проследил за уничтожением всех судов и лодок на пристанях Переволочны и паромной переправы через Днепр.
Уроки, преподанные мятежным запорожцам в Келеберде и Переволочне, пошли им впрок, и в Новом и Старом Кодаках, куда экспедиция прибыла после Переволочны, она не встретила никакого сопротивления. Жителей, что пытались скрыться от русских в степи, переловили драгуны и казаки Кандыбы и изрубили на месте, тех, что хотели найти убежище на днепровских островах, разыскали приплывшие туда солдаты и тоже перебили. Оставшиеся в живых жители были отправлены в Новобогородицкую крепость, а оба Кодака разделили участь Келеберды и Переволочны — сожжены дотла, дабы уже никогда не могли служить пристанищем смутьянам.
После Старого Кодака экспедиции пришлось преодолевать пороги, и уже на первом, Кодацком, произошла беда. Лоцманы-казаки сбежали из отряда, знатоки порогов из местных жителей наотрез отказались помогать русским, поэтому проводниками через коварные каменные ловушки-теснины пришлось стать солдатам из Новобогородицкой крепости. Немудрено, что два суденышка разбились, и лишь благодаря заранее принятым мерам предосторожности удалось избежать человеческих жертв. Остальные пороги повезло миновать без неприятных происшествий, и, проплыв мимо острова Хортица, седьмого мая лодочный караван и оба конных отряда прибыли к крепости Каменный Затон, построенной почти рядом с Сечью.
Вступать в крепость Яковлев поостерегся — в ней свирепствовала какая-то заразная болезнь — и приказал экспедиции расположиться невдалеке от нее. Сразу по прибытии он отправил в Сечь с казаком Сметаной, некогда запорожским старшиной, а ныне сотником-реестровиком у гетмана Скоропадского, «увещевательное письмо» от князя Меншикова, в котором тот предлагал сечевикам признать власть Москвы и не поддерживать изменника Мазепу. В ответ запорожцы утопили Сметану, тем не менее Яковлев послал им новое письмо, уже от своего имени, в котором во избежание кровопролития советовал добровольно выдать ему зачинщиков бунта и сложить оружие. На свое письмо он получил послание, в котором запорожцы сообщали, что себя бунтовщиками не считают, власть русского царя признают, однако его войска на Сечь не пустят ни под каким
От дозорцев гетмана Скоропадского Яковлев уже знал, что после событий в Келеберде и Переволочне кошевой Сорочинский с войсковым старшиной Кириком Меньком по решению рады ускакал в Крым за помощью. Наказным кошевым атаманом был оставлен полковник Яким Богуш, который, по-видимому, и затеял переписку с Яковлевым ради того, чтобы выиграть время, необходимое орде для перехода из Крыма к Запорожью. Не желая играть ему на руку, полковник дождался обоза с боеприпасами, присланными ему взамен израсходованных при штурме Переволочны, и подкрепления в количестве 772 солдат под командованием подполковников Спешнева, Вульфа, Телегина и выступил всеми силами к Запорожью.
И вот сегодня, десятого мая, он обозревал оплот казачьего бунтарского духа на берегах древнего Днепра и обдумывал, как его в кратчайший срок и с наименьшими потерями уничтожить. Яковлев никогда не видел и даже не слышал о запорожском полковнике Якиме Богуше, однако сразу понял, что в его лице ему предстоит иметь сильного противника. Он знал, что Сечь расположена в углу, образованном Днепром и впадавшей в него рекой Чертомлык, отчего получила название Чертомлыкской, поэтому с двух сторон окружена водой, а с третьей соседствует со степью, от которой отгорожена валом с частоколом и вырытым перед ними рвом. Именно отсюда Яковлев и собирался штурмовать Запорожье, подавив вначале, как в Переволочне, огнем артиллерии вражеские орудия, а затем проложив путь своей атакующей пехоте шрапнелью.
Но Богуш сорвал его замысел, велев соединить крепостной ров с Днепром и Чертомлыком, и высоко поднявшиеся в этом году вешние воды хлынули в него, не только заполнив доверху, но и разлившись по степи. Вести штурм по воде, доходившей пешему до горла, а конному до пояса, было верхом глупости, и Яковлев отправил несколько партий разведчиков с целью определить, нет ли со стороны степи либо обеих рек мест, откуда атака Сечи может быть успешной. Партии были отправлены пешие, конные и на лодках, причем две состояли из переодетых в казачью одежду офицеров-малороссиян, которые могли сойти в темноте за пробиравшихся к запорожцам гонцов от Гордиенко, и полковник надеялся, что хоть одной из них улыбнется удача.
Он ошибся — возвращавшиеся одна за другой партии разведчиков приносили только неутешительные вести: удобного для штурма Сечи места не обнаружено ни на сухопутье, ни на Днепре и Чертомлыке. Отрадным было одно — разлившиеся в этом году широко как никогда реки подступили вплотную к Сечи, залив часть ее куреней, и десант с судов экспедиции можно будет высадить прямо в логово бунтовщиков. Конечно, для этого вначале требовалось разгромить запорожскую флотилию, которая, без сомнения, постарается преградить путь русским судам с десантом, а потом подавить огонь вражеских пушек.
Самым результативным оказался поиск казаков-разведчиков полковника Кандыбы. Бывавший прежде не раз на Запорожье, полковник смог точно определить место возможного сторожевого пикета сечевиков. Чутье не подвело бывалого донца, и его разведчики, неслышно подобравшись к пикету со всех сторон, внезапно напали на него и в завязавшейся рукопашной схватке вырезали и перетопили сечевиков, а одного взяли в плен. Но и полученные от пленника сведения не обрадовали Яковлева.
— В Запорожье сейчас всего тысяча сечевиков, но неделю назад там побывало посольство крымского хана из пятнадцати мурз и беев, — докладывал Яковлеву полковник Кандыба. — От имени хана они обещали казакам скорую помощь всей орды, после чего отправились через табор Гордиенко к Мазепе и королю Карлу.