Ты ушла, но поздно:Нам не разлюбить.Будем вечно розно,Вечно вместе жить.Как же мне, и зная,Что не буду твой,Сделать, чтоб роднаяНе была родной?1914
Возвращение
Глядим, глядим все в ту же сторону,За мшистый дол, за топкий лес.Вослед прокаркавшему ворону,На край темнеющих небес.Давно
ли ты, громада косная,В освобождающей войне,Как Божья туча громоносная,Вставала в буре и в огне?О, Русь! И вот опять закована,И безглагольна, и пуста,Какой ты чарой зачарована,Каким проклятьем проклята?И все ж тоска неодолимаяК тебе влечет: прими, прости.Не ты ль одна у нас родимая?Нам больше некуда идти,Так, во грехе тобой зачатые,Должны с тобою погибатьМы, дети, матерью проклятыеИ проклинающие мать.1909, Веймар
Зинаида Гиппиус
Зинаида Николаевна Гиппиус (1869–1945) – русская поэтесса, прозаик, литературный критик, драматург, идеолог русского символизма. Одна из самых харизматичных фигур Серебряного века, создавшая со своим супругом, писателем и философом Дмитрием Мережковским, уникальный творческий и идейный союз, продлившийся 42 года.
В начале 1890-х дебютировала в печати со стихами (которые писала с 11 лет) и рассказами, сочиняла романы, отличавшиеся декадентской претенциозностью. Ее первое «Собрание стихов. 1889–1903» стало громким литературным событием. Иннокентий Анненский в рецензии на книгу отмечал, что в творчестве Гиппиус отразилась «вся пятнадцатилетняя история лирического модернизма».
Квартира Мережковских в доме Мурузи долгие годы была важнейшим центром литературной и общественной жизни Петербурга. По словам завсегдатая салона Андрея Белого, здесь «воистину творили культуру. Все здесь когда-то учились». Как хозяйка салона Гиппиус пользовалась всеобщим авторитетом, хотя ее экстравагантные выходки и эксперименты многих шокировали.
Зинаида Гиппиус
Она выступила инициатором создания литературно-религиозного журнала «Новый путь», печатавшего, в том числе, материалы Религиозно-философских собраний. Много работала как публицист, писала не только о литературе и религиозных исканиях, но и на социально-политические темы. Ее статьи отличались проницательностью и резкостью суждений, часто довольно субъективных.
Октябрьскую революцию Мережковские восприняли как «царство Антихриста» и в декабре 1919 года тайком покинули Россию. С конца 1920 года жили в Париже. Важными свидетельствами о том тревожном времени остаются дневники, которые Гиппиус вела на протяжении многих лет: «Синяя книга», «Черная книжка» и «Серый блокнот», охватывавшие период с начала Первой мировой войны и до бегства из «Совдепии». Собратьям по перу Гиппиус посвятила сборник очерков-воспоминаний «Живые лица» (1925), который, по мнению Ходасевича, может послужить важным источником для понимания литературной эпохи.
В Париже по инициативе Гиппиус было создано общество «Зеленая лампа» (1927–1939), объединявшее литературную эмиграцию. С годами, в том числе и по причине «тяжелого холода в душе», воцарившегося после отъезда из России, она пишет все меньше. После смерти Дмитрия Мережковского в 1941 году целиком погружается в работу над его биографией. Книга осталась незаконченной – Зинаида Гиппиус ушла из жизни в сентябре 1945 года.
Надпись на книге
Мне мило отвлеченное:Им жизнь я создаю…Я все уединенное,Неявное люблю.Я – раб моих таинственных,Необычайных снов…Но для речей единственныхНе знаю здешних слов…1896
Бессилье
Смотрю на море жадными очами,К земле прикованный, на берегу…Стою над пропастью – над небесами, –И улететь к лазури не могу.Не ведаю, восстать иль покориться,Нет смелости ни умереть, ни жить…Мне близок Бог – но не могу молиться,Хочу любви – и не могу любить.Я к солнцу,
к солнцу руки простираюИ вижу полог бледных облаков…Мне кажется, что истину я знаю –И только для нее не знаю слов.1894
Посвящение
Небеса унылы и низки,Но я знаю – дух мой высок.Мы с тобой так странно близки,И каждый из нас одинок.Беспощадна моя дорога,Она меня к смерти ведет.Но люблю я себя, как Бога, –Любовь мою душу спасет.Если я на пути устану,Начну малодушно роптать,Если я на себя восстануИ счастья осмелюсь желать, –Не покинь меня без возвратаВ туманные, трудные дни.Умоляю, слабого братаУтешь, пожалей, обмани.Мы с тобою единственно близки,Мы оба идем на восток.Небеса злорадны и низки,Но я верю – дух наш высок.1894
Божья тварь
За Дьявола Тебя молю,Господь! И он – Твое созданье.Я Дьявола за то люблю,Что вижу в нем – мое страданье.Борясь и мучаясь, он сетьСвою заботливо сплетает…И не могу я не жалетьТого, кто, как и я, – страдает.Когда восстанет наша плотьВ Твоем суде, для воздаянья,О, отпусти ему, Господь,Его безумство – за страданье.1902
Мережи
Мы долго думали, что сетиСплетает Дьявол с простотой,Чтоб нас поймать, как ловят детиВ силки беспечных птиц, весной.Но нет. Опутывать сетями –Ему не нужно никого.Он тянет сети – между нами,В весельи сердца своего.Сквозь эту мглу, сквозь эту сетку,Друг друга видим мы едва.Чуть слышен голос через клетку,Обезображены слова.Шалун во образе змеиномПути друг к другу нам пресек.И в одиночестве звериномЖивет отныне человек.1902
Часы стоят
Часы остановились. Движенья больше нет.Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.На скатерти холодной неубранный прибор,Как саван белый, складки свисают на ковер.И в лампе не мерцает блестящая дуга…Я слушаю молчанье, как слушают врага.Ничто не изменилось, ничто не отошло;Но вдруг отяжелело, само в себе вросло.Ничто не изменилось, с тех пор как умерзвук.Но точно где-то властно сомкнули тайныйкруг.И все, чем мы за краткость, за легкостьдорожим, –Вдруг сделалось бессмертным, и вечным –и чужим.Застыло, каменея, как тело мертвеца…Стремленье – но без воли. Конец – но безконца.И вечности безглазой беззвучен строй и лад.Остановилось время. Часы, часы стоят!1902