И кто здесь наглая рыжая морда?
Шрифт:
– Ково? На кой мне сдались сушеные куриные лапы? Наташка! Не удумай кур гонять, отхожу хворостиной!
– Ба, не собираюсь я никого гонять! Нету лап и не надо, в Москве, на рынке куплю килограмм, на крыше высушу!
– Бедный хфеодал. Намыкается с тобой!
– резюмирует бабушка.
– Какой еще феодал? А - аа, ты про мужа... Не, не намыкается. У нас с ним любовь и понимание. Страшная сила! Алин, ты, пока я в Москву катаюсь, обдумай, что такого сказать населению на собрании, что б убедить в жизненной необходимости
На этом Наташка рассуждения прервала, мы как раз дошли до пруда и увидели, что возле наших ворот, нас ожидает сюрприз. А точнее - Жигули четвертой модели цвета баклажан. Транспорт семейства Кузявиных и тещи, Изольды Сидоровны.
Зять Толик, жена его Ленка и собственно сама Изольда, толпились перед капотом личного транспортного средства. Кузявин выглядел непривычно.
В белую рубаху нарядился, темно-зеленый галстук на шею нацепил, рубаху заправил в серые брюки, которые по размеру Кузявину явно не подходили, были несколько тесноваты и по этой причине карманы у брюк некрасиво оттопыривались.
Изольда узрела нас первой, толкнула Ленку, Ленка пикнула локтем мужа Кузявина, все как по команде растянули губы в улыбках.
– Ишь, че деется. Тольку- то а антелегента вырядили! Как пить дать, явились просить для своего лодыря, должность директора мусорщиков.
– с усмешкой изрекла бабушка.
– Н-да. Не стоило вчера при Изольде о заводе говорить. Теперь, как репей прицепятся.
– впервые за последние сутки, Наташка выдала нечто здравомыслящее.
Да уж. От Кузявиных замучаешься отмахиваться....
Нужны превентивные меры.
– Здрасте!
– сквозь улыбку выдавила Ленка, не забывая оценочно нас с Наташкой оглядывать.
– Приветствую, - деловито произнес муж Кузявин.
Ну-ну. Посмотрим, что от его деловитости останется через несколько минут....
– Доброго денечка! Гулять ходили?
– медовым голосом пропела Изольда.
– Ходили в чащу лесную, обряд свершать. По передаче дара от бабушки, мне. Остался последний штрих: зелья специального в полночь испить и все. Стану официальной знахаркой, ведуньей, травницей и шаманкой.
– радостно сообщаю, опередив Наташку и бабушку, радостно сообщаю незваным гостям.
– Гы- гы- гы, - хохотнул Кузявин.
Изольда с Ленкой переглянулись.
Наташка кашлянула.
– Все лучше, чем чафлей.
– сказала бабушка.
– Мау-у.
– одобрительно мяукнул Геннадий с Наташкиных плеч.
Я измерила взглядом обтянутого тесной одеждой Кузявина.
– Должность и оклад, значит просить намеренны. Вынуждена огорчить. Не быть вам Анатолий руководителем. Никогда. Блок стоит на вас. Профнепригодности к руководству. Сделала вам его женщина пожилая, нехорошая, в семью вашу вхожая на постоянной основе. Подумайте, кто это может быть и гоните от от дома чесночными связками.
– Мама?!
– сдавленно пискнула Ленка.
–
– возмутилась Изольда.
Кузявин уронил челюсть, глаза вытаращил.
А меня понесло дальше.
– Еще на вас Толя, приворот любовный сделан. Делала женщина молодая, статная брюнетка с пышными бедрами и грудью четвертого размера. Взгляд у нее туманный такой....
– Продавщица из хозяйственного!
– ахает Ленка.
Кузявин вздрогнул, покосился на Ленку испуганно.
Ну и дела. Не иначе у многодетного папаши рыльце в пуху.
Перевожу дыхание. Продолжаю вдохновенно:
– Греховной страстью к Анатолию та женщина пораженная. Если меры не примете, уйдет он к ней скоро Толя- то. Как бычок на заклание. К осени и уйдет. Детей оставит и не подумает, что воспитываться должны гармоничными личностями в полноценной ячейке общества.
Долго, правда не проживет там, у грудастой брюнетки. К зиме она его выгонит облысевшего и насквозь больного, загадочной хворью.
Этот -то приворот можно попробовать снять. Как войду в полную силу, займусь спасением Анатолия. Поработаем с чакрами, яйцом выкатаем, отчитки с отливками начнем практиковать. А перво-наперво подсажу в Анатолия легкий дух полового бессилия...
Толя Кузявин запрыгнул в Жигули. Вроде бы брюки на нем треснули, а может это рессоры так скрипнули. Не знаю. Ленка с Изольдой последовали за Толей, в автомобиль. Жигули с пробуксовкой сорвались с места и понеслись разбрасывая в разные стороны мелкий гравий.
– Ну, Алина, ну ты даешь! Даже я бы так не смогла!
– провожая взглядом транспорт Кузявиных, восхищенно проговорила Наташка.
– Даеть стране угля. Мелкого, но много. Идёмте траву да сережки, сушиться раскладывать, а там, уж и время обедать.
– сказала бабушка.
Удивительно, даже ворчать на меня не стала.
С момента отъезда Кузявиных и до самого вечера, ничего особенного не происходило.
После ужина едва проводили Наташку в Москву, заморосил мелкий дождь.
Бабушка отправилась отдыхать, кот Геннадий забрался на шкаф, растянулся во всю длину, мордаху пристроил на передние лапы. Балдеет.
Я настроилась на приятное времяпровождение: усесться на террасе в старое кресло, пить какао из большой керамической кружки, слушать музыку и шум дождя думать откуда взялся тот рыжий парень....
Прежде решила проверить: закрыта ли на щеколду калитка? Набросила на себя ветровку, сунула ноги в бабушкины калоши, выскочила из дома, добежала до калитки....
Калитка закрыта.... По тропинке от пруда, прямиком к нашему дому, неспешным прогулочным шагом идет.... Утопленница! Больше некому. Здесь чужие не ходят. В балахоны с капюшоном одетые. Крупная такая утопленница. Упитанная. Ну да, она же дочь купеческая, ей положено быть такой крупной.... Не сидится в пруду! Может в реку ее загнать? Чтоб не шлялась тут больше.