И маги могут быть королями
Шрифт:
– Не бойся, тут священников нет, - Андроник улыбнулся.
– Это я, иллюстрий, по привычке, - хотя по тому, как облегчённо вздохнул айсар, и не скажешь, что он доверял остальным.
– Так вот! Идти сейчас надо на столицу их, Ипартанур...
– Ипартафар, - поправил Михаил.
– Ипартафар, Ипартанур... Город - он город и есть, как ни назовёшь! Вот сейчас надо туда идти, а если повезёт, соединиться с нашими. Может, Центральная армия сейчас на подходе. Кто-нибудь здесь понимает, что мы покроем себя неувядаемой славой. Аркадцы, взявшие Ипартафар и вернувшие его империи! Я бы даже с пятью тысячами
– Это ты скажи душам тех воинов, чьи тела мы сожгли за эти дни, - трупы погибших воинов аркадцы, если не было другого выхода, сжигали. Попробуй предать земле двадцать тысяч тел!
– Господин, воин Иовиан прав, - все разом уставились на Менгли-Дубрея, впервые заговорившего на этом совете. Права голоса он на нём не имел. Но об это решили "забыть".
– В то время, когда узурпатор сидит на троне моей страны, а султан в руках у аркадцев, я бы ударил. У Хазрея осталась едва ли десятая часть тех армий, что были у султан-наме Аббаса! Тайсары и тарны вряд ли будут поддерживать Партафу. Менгли-Хазрея как узурпатора-победителя они бы ещё поддержали, но как практически проигравшего войну - никогда. Даже с теми силами, что у нас ещё остались, мы можем победить.
– Правильно борода говорит!
– Иовиан по-дружески хлопнул Менгли-Дубрея по плечу. Партафец осел, еле выдержав удар силача-айсара.
– В общем-то, мы можем попробовать. Должен же кто-то отомстить партафцам за все поражения прошлых лет?
– Лициний радостно потирал руки.
– Я за, иллюстрий, - это уже Констант.
– Славная будет битва, иллюстрий, - поддержал Иоанн.
– Без единого шанса остаться в живых. Мне такие по нраву.
– Можно попробовать, - Валент почесал в затылке.
– Это чистейшее самоубийство!
– все уставились на Михаила.
– Только полубоги могли бы пойти на это. Но чем мы хуже?
– аркадец улыбнулся.
– Тогда решено! Завтра же выступаем на Ипартафар!
Едва солнце показалось из-за гор, войско Андроника выстроилось на виду у всего города. Ласкарий предложил всем горожанам, кто захочет с оружием в руках сражаться против Менгли-Хазрея или за свою свободу - тот будет принят в войско. Набралось человек пятьсот. Их сборы оказались недолгими: в большинстве своём это были молодые люди, для которых не нашлось работы в Ефратисии, или бездетные вдовцы, брали с собой котомки с едой и немногочисленными вещами.
Всем им раздали оружие и кольчуги-лорики - благо после битвы осталось достаточно оружия и снаряжения. Также взяли с собой провианта на неделю, остальное оставили горожанам. Андроник решил с первого же дня завоёвывать авторитет для новой власти. То есть старой - прошло всего два века со времён расцвета Партафы, а флаги с аркадскими крестами снова гордо реяли над городом. В Ефратисии оставили когорту легионеров. Такой гарнизон вполне мог продержаться несколько дней. Если, конечно, противник не двинет сюда многотысячное войско.
И вот в полдень аркадцы, партафцы и айсары начали свой марш. Сотни и тысячи ног топтали пока ещё недавно выпавший снег.
На самом деле Андроник был рад, что все командиры решили начать марш. Он бы всё равно отдал приказ уходить из города, не в этот день, так в следующий. Ласкарий понимал, что
– Господин, я хотел сказать, что Вы поступили совершенно правильно, поведя войско на Ипартафар...
– Скажи, Менгли-Дубрей, почему ты называешь меня господином? Командир никогда не может стать подчинённым, как мне кажется.
– Видите ли, Андроник-яме, - Менгли-Дубрей глубоко вздохнул, подбирая нужные слова.
– Я дал слово. А слово партафца должно быть выше его собственной жизни. Так учил меня мой отец.
– Сильно смахивает на понятия огнарских дворян. Кто был твоим отцом?
– Не бойтесь, я чистейший партафец, - Менгли-Дубрей улыбнулся.
Он ехал на своей лошади, только теперь она была без своих доспехов. Как и её хозяин.
– Просто мой отец побывал в плену у огнарского Владетеля. Он называл его Аскер-яме и постоянно сравнивал его с партафскими наместниками.
– Думаю, что не в пользу последних?
– Господин весьма проницателен, - Менгли-Дубрей вздохнул.
– Теперь, чтобы получить звание командира в армии, достаточно заплатить золотом или попросить у визиря. Я один из последних, кто получил титул аль-мухадтара по наследству [136] . И единственный, кто выжил в битве у Шайтанова брода.
136
Чаще всего чины в партафской армии получались по наследству. Но существовала достаточно запутанная система, в которой не разбирались даже её создатели, и по ней будущие офицеры проходили многочисленные испытания.
– У Гусиного брода?
– Да, ваш народ называет его именно так. Я своими глазами видел, как Андроник-яме разбил тайсаров, тарнов и унгуртцев. После того, как сын султана огнаров прорвал ряды тарнов, я увёл моих воинов с берега. И только теперь я понял, что поступил мудрее многих: теперь есть шанс искупить моё предательство кровью.
– Не забывай - партафской кровью, Менгли-Дубрей, партафской.
– Те, чью кровь я буду проливать, всего лишь дети шакала, не более. Я прошу: если шакал Менгли-Хазрей попадётся в руки к господину, отдайте его мне.
– Только если раньше до него не доберутся айсары или Валент, - федераты давно хотели попробовать на зуб командира той конницы, что чуть не прорвала их оборону у Гусиного брода. Для айсаров это считалось позором. А за позор у них принято было мстить. Жестоко...
– Кстати, ты бывал в Ипартафаре?
– Да, господин.
– Можешь рассказать, как он выглядит? Какова его оборона, сколько может продержаться гарнизон в осаде?
– Я был одним из аль-мухадтаров гарнизона, и вполне могу рассказать обо всём, что видел и о чём слышал. Сам город располагается на высоком холме меж двух гор. Горы те называются рогами Шайтана, ибо они так же высоки, опасны и остры. На них есть несколько аль-тагаров. Не знаю, как это будет по-аркадски...