И маятник качнулся…

Иванова Вероника Евгеньевна

Перелистывая страницы Книги Воспоминаний, я всё больше убеждаюсь в одном: сестра пыталась направить меня по определённому пути. Но вот только — по какому? Похоже, она и сама не знала, что у неё получается... Как можно учить, не объясняя, что плохо, а что — хорошо? Зачем высыпать на меня ворох знаний, не обременяя себя пояснением, каким же образом использовать оные знания?

Всё-таки что-то мне пока неизвестно. Что-то простое, понятное и логичное. Что-то объясняющее, почему события, от которых бегу, всё равно настигают меня. Кто-то играет мной, как куклой...

Я ухмыльнулся. Что ж, мастер-кукловод, когда-нибудь

ты окажешься на моём месте. Если я — всего лишь марионетка, то между нами протянуты нити, не так ли? О, я не собираюсь их рвать! Просто потяну на себя... Тогда и посмотрим, кто кем управляет! Ладно, оставим в покое судьбы мира — у меня достаточно и других насущных дел, одно из которых ожидает на террасе...

Я попытался прошмыгнуть мимо Борга, но тяжёлая пятерня вцепилась в моё плечо:

— Кто она? — О, как серьёзно! Неужели игры закончились? Жаль. Будем выкручиваться... Хотя в данный момент нет ни малейшего желания присутствовать на допросе. Тем более на собственном допросе...

— Моя знакомая. Старая. — И даже очень, чтоб ты знал! Но это я говорить не буду. Незачем.

— Старая знакомая? Что ж ты не пригласил её в дом?

— Место встречи выбирал не я.

— Вот как... Эта женщина, откуда она родом? Я раньше не встречал таких...

Разумеется, не встречал. Внешний Круг Стражи крайне редко покидает место своей дислокации. Собственно говоря, поэтому я и не ожидал увидеться с Лэни так далеко от Дома...

— Издалека. — И кого, спрашивается, удовлетворит такой ответ? Уж точно не человека из «Опоры»!

— А конкретнее? — Карие глаза смотрели холодно и строго.

— Да не знаю я! — В самом деле ведь не знаю. И что он прицепился?! Чувствует неладное? Допускаю. Интересно, сталкивался ли он раньше с оборотнями? Если да, то почему не спросит прямо? Если нет, то никогда не догадается о причине странного тревожного томления: это лежит на самой границе ощущений, далеко за словами и мыслями — память о прошлых жизнях, проведённых в теле животного [15] .

— Врёшь! — Пальцы сжались ещё сильнее. Новые синяки? Добро пожаловать!

15

Считается, что душа проходит много перерождений, прежде чем поселится в теле, способном принимать человеческий облик. Но если вы делаете вывод, что человек — венец творения, то глубоко заблуждаетесь. Те же метаморфы стоят на порядок ближе к совершенству. Просто бывает, что идеалом считают диаметрально противоположные вещи...

— Я никогда тебе не врал.

— И не говорил правду. — Это прозвучало почти укоризненно.

— Зачем нужна правда? Эта дама способна разбить сердце на кусочки...

— Я хочу знать всё, касающееся твоей знакомой.

— Почему вдруг? Глаз на неё положил, да? — Ехидство прокладывает дорогу наружу. Медленно и упрямо.

— Не твоё дело! — О, да мы злимся? Чудненько!

— А вот и моё! Что тебе нужно от моей подружки?

— Ах, она — твоя ПОДРУЖКА? Признался, наконец!

— Я и не скрывал. — Застенчиво хлопаю ресницами. И чем он только слушает? Или не слышит ничего, кроме собственного бешеного пульса?

— Ты постоянно играешь словами! — Отчаяние и растерянность. Хватка пальцев

слабеет.

Ну да, играю. А что ещё делать с этими странными штуками, не имеющими ни цвета, ни вкуса, ни веса? Использовать для убийства? Грубо. И — глупо. Играть — куда интереснее! Помнится, меня обвиняли в притворстве? Что ж, настал момент показать себя во всём блеске!

Я плюхнулся седалищем на дощатый пол и обхватил ноги Борга. Как дерево — если бы намеревался на него влезть. Великан приоткрыл было рот, но я не позволил продолжить нотации, визгливо заголосив:

— Не бейте, дяденька! Нет моей вины ни в чём!

Борг окаменел, а меня начал разбирать смех. Да ещё какой — форменная истерика: из глаз даже брызнули слёзы.

— Я в лес пошёл по грибы, по ягоды... О дурном и не помышлял... А вы, дяденька, сразу с кулаками! Как сам поперёк себя шире, так, значит, слабеньких обижать можно?!

Я нёс такую чушь, что и самому было стыдно. Но только — самую малость.

Рыжий пришёл в себя и попытался высвободиться из моих объятий. Куда там! Я держался так крепко, как только мог, хотя это было довольно трудно, потому что меня трясло от смеха, всё больше походившего на рыдания. Несмотря на повышенные тона разговора, Борг почему-то не решался применить грубую силу и вынужден был терпеть надрывные вопли и сморкания в свои же штанины (хотя я на его месте не был бы снисходителен к подобной выходке). В самый разгар веселья мою «жалобную песнь» прервал Дэриен:

— Что здесь происходит?

Я осёкся на полуслове, поворачиваясь в сторону подошедшего принца, и рыжий не преминул воспользоваться этой заминкой, скидывая-таки меня со своих ног.

— Вы же знаете, ваше высочество, этот парень вечно паясничает...

— А мне показалось, что он плачет.

Принц склонился надо мной, со второй попытки нащупывая пальцами мою мокрую щёку.

...Дверной проём. Узкий. Тёмный. Но из него веет теплом...

— Это ведь слёзы? Или пошёл дождь?

Борг продемонстрировал мне увесистый кулак, и я ринулся успокаивать его подопечного:

— Ваш телохранитель совершенно прав: я всего лишь пошутил.

— Неужели? Ай! — Дэриен встряхнул рукой. Той самой, на которую попали мои слёзы. — Колется...

Я почувствовал, что цепенею. От напряжения. Безобиднейшая ситуация, если бы не одно «но»... «Колется»? Только не паниковать! Может быть, всё гораздо проще, чем кажется... Правда, я и сам в это не верю...

— Наверное, вам показалось, — осторожно пытаюсь увести мысли принца в сторону. — Иногда пальцы немеют и начинается этакое... покалывание...

— Немеют? Какая чушь! — Он поднёс руку к лицу.

Только этого ещё не хватало! Я метнулся вперёд, сбивая принца на пол. Дэриен повалился спиной назад, судорожно взмахивая руками в бесполезной попытке устоять на ногах

— Ты с ума сошёл?! — Кажется, это крикнули оба: и принц и Борг.

Не сошёл. К счастью... Моя ладонь сжала влажные пальцы Дэриена. Соприкосновение. Мимолётное. Но я снова чувствую ЭТО...

...Темнота, мягкая и ласковая. Ночь. Южная. Тяжёлая, но эта тяжесть так приятно обволакивает плечи... Где-то там — я почти уверен — костёр, готовый подарить тепло любому, кто высечет несколько искр под сложенные шалашиком поленья... Обещание покоя. Дружеские объятия... Почему же я медлю? Почему топчусь перед этой дверью? Всего один шаг...