И миллиона лет мне мало
Шрифт:
Отличие способности Марии Грин от болезни в том, с кем общаться без слов. И к какому результату это приводит. Первые проявления, как мы уже знаем, начались в детстве. Однако, тоже не в форме мистического озарения, а обыденно, как – будто так и должно было быть. Представление о том, как нужно поступать в каждой конкретной ситуации, как обстоят дела на самом деле, все скрытые для обычного человека связи и причины видны Марии как на ладони. Стоит сосредоточиться на предмете или мысли, задаться вопросом, и, тут же, из ниоткуда возникает в голове ответ, словно он всегда там и был раньше.
В жизни это выглядит так, будто человек сам своим умом доходит до решения той или иной жизненной задачи, происходит
Помимо информации о космосе и мироустройстве таким нехитрым способом была для Марии доступна и чисто утилитарная информация, способная принести ощутимый материальный и, даже денежный, эффект. С таким умением без труда можно выиграть в любую лотерею, получить инсайдерскую информацию, играть на бирже. И тут больше вопрос не в способе, а в том, чтобы не вызывать подозрений у обычных добропорядочных граждан, активно берущих кредиты на вещи, которые никак не приближают их ни к одной из жизненных истинных целей. Именно по этим причинам, Мария, вместе со своим ангелом-хранителем выбрали самую простую жизненную стратегию. Много работать, лишь изредка позволяя себе удачно инвестировать заработанные средства в не вызывающие подозрения мероприятия.
Жаль, что подобная стратегия недоступна обычным людям, живущим во времена дикого феодального капитализма. Когда «просто много работать» – совершенно никуда не ведущая жизненная стратегия. Задача обычного человека, скорее, состоит в том, чтобы встроить себя в некую своеобразную очередь из подобных им организмов, эксплуатирующих ранее накопленные ресурсы. А, поскольку ресурсы нужно, все-таки, восполнять, и работать кто-то должен, основной вид деятельности сводится к тому, чтобы найти самого крайнего, на которого можно повесить и всю работу, и всю ответственность. И этот принцип реализуется практически в любой сфере современного нам постсоветского мира.
9.
Однако же вернемся к вокзалу, где Мария Грин встречает Кросса Рубена. В этот день погода стояла безветренная, солнечная. Воздух не сухой и не влажный, самый что ни есть комфортный и человечный за все дождливое холодное лето, какое часто бывает в этих местах. Как будто сама природа благоволит человеческим делам, запланированным на этот день.
– Вы, наверное, ко мне приехали? – информация, что это именно тот, кто нужно уже была в голове Марии. Ей было известно о приехавшем госте, и о цели его визита. А так же о том, что, не смотря на физическое присутствие одного доктора, собеседников будет двое, один из которых весьма необычен для окружающих, но не для неё. Представившись и обменявшись официальными любезностями, Мария и Кросс вышли из здания вокзала и сели в такси. Всю дорогу молчали, разглядывали сосны и березки вдоль магистрали, ведущей из аэропорта в город. И только навигатор на смартфоне гастарбайтера – таксиста, нарушал тишину, произнося фразы с, казалось, таджикским акцентом. У Кросса даже создалось ощущение, а не делает ли он непоправимой ошибки, втянувшись в эту сомнительную и загадочную интригу.
– Мария, я так понимаю, вы уже знаете для каких целей я к вам приехал, – деловые привычки не позволили Кроссу Георгиевичу
– Да, Кросс Георгиевич, прошу меня извинить за такой молчаливо – эксцентричный прием. Честное слово, я просто не знаю с чего начать, на эту тему я ни с кем раньше не говорила. Тем более причина вашего визита вызвана событиями, которые меня пугают.
– Давайте начнем с главного. – продолжил свою линию Кросс Рубен – Ужасно много времени тратится на второстепенные вещи в нашей жизни, словно мы в каком-то романе, где редактор заставил писателя обязательно на половину страницы описать пейзаж и прочую, не имеющую к делу никакого отношения, информацию. Что вы знаете про долгожителей?
– Забавное имя вы им придумали. Поскольку с одним из них я общаюсь достаточно давно и на очень глубоком уровне, такое наименование ими было бы воспринято как ксенофобия, вы уж меня простите. Если все мы с возрастом становимся немного зануднее, представьте, во что это выливается на второй сотне лет. Но, при этом, они такие же люди, как мы с вами. Только им мы кажемся совсем уж глупыми и невежественными детьми.
– Как вы предлагаете их называть? – Кросс Георгиевич как ученый знал, что если чему-то неизвестному и пугающему дать название, то оно перестает быть неизвестным и, соответственно, пугающим.
– Кросс Георгиевич, у вас ученых, тем более психологов, есть определенно навязчивое стремление все явления жизни зафиксировать, дать им названия, встроить в свои полу ошибочные представления. Неужели вы не видите, что подобный подход к жизни все дальше и дальше запутывает человечество из века в век, а то и заводит в такие крайности, из которых выбираться приходится с колоссальными жертвами и издержками.
– Мария, да вы правы, в крайности забираться не следует, но у них хотя бы есть имена? Как то выделяют вообще они это явление? Сколько вообще таких форм жизни?
– Боюсь, что они просто живут. Очевидно, в один из моментов наступает понимание того, что все названия условны и не раскрывают всей сущности нашего бытия. Я с одним из них нахожусь в некоторой телепатической связи, мне просто напрямую передается часть знаний и его мироощущение. Так вот для удобства нашего скудного мышления он предлагает называть их по количеству прожитых лет, поскольку именно это отличает их друг от друга, ровесников практически не встречается. Так, вашего таинственного спутника можно звать Тысячелетний или Тысячный, моего ангела хранителя – Восьмисотый. Хотя и «долгожителей» думаю нам простят.
– Я могу как-то пообщаться с вашим… Восьмисотым? Восьмисотым долгожителем? Есть один вопрос, на который очень бы хотелось получить ответ.
– Да, конечно, Кросс, вы можете это сделать через меня. – Мария откинулась на стуле, словно уставший рабочий вернулся после тяжелой смены на заводе: для телепатического общения нужна полная расслабленность.
10.
И вот, что удалось узнать Кроссу от Марии. На нашей планете живет много существ, о которых мы не имеем малейшего представления. Если нам позволено чувствовать сейчас себя хозяевами и единственными жителями Земли, то это означает, что такое положение вещей логично встроено в потребности других организмов планеты и те, в свою очередь получают определенные выгоды. Здесь совершенно не те отношения, которые возникают в молодой семье между родителями и младенцем, которого пытаются баловать и пичкать ненужными ему вещами. Здесь скорее отношения близкие к исключительно утилитарным, когда один биологический вид существует благодаря жизнедеятельности другого. Причем, чем больше разнообразия в жизнедеятельности, тем лучше для всех других биологических видов.