И не таких гасили
Шрифт:
Поначалу Антонова удивило, что начальника даже мысленно следовало называть Вторым и никак иначе. За одно только произнесение его фамилии вслух можно было загреметь сразу под три статьи Уголовного кодекса, а именно: «Государственная измена», «Шпионаж» и «Разглашение государственной тайны». В АТЦ часто рассказывали случай, как один любопытный журналист, попытавшийся выяснить и обнародовать биографию Второго, был осужден на четыре года, и никто не считал, что он пострадал невинно. Слишком много врагов было у руководителя СМРТ. Может быть, даже больше, чем у Первого, которому был подчинен
Антонов отлично понимал, каково это жить под прицелом, потому что за его головой охотились с неменьшим рвением. Сетовать на это не было смысла. Антонов сам выбрал свою судьбу. Порой в его обязанности входило убийство людей. Он не получал от этого удовольствия, однако выполнял свою работу на совесть. В этом не было ничего похожего на патологическую страсть. Антонов воспринимал это как свой профессиональный долг. Мрази на земле меньше не становилось, однако и не увеличивалось, что уже само по себе было приятно.
Чтобы поддерживать себя в форме, Антонов каждое утро совершал пробежки, плавал и отжимался, дважды в неделю упражнялся в тире, а один раз выходил на татами или боксерский ринг. Это не считая ежегодных тренировок на базах специального назначения, откуда Антонов возвращался не только похудевшим, но и помолодевшим лет на пять. Плюс к этому постоянные командировки во все уголки земного шара, которые сами по себе являлись отличной школой выживания.
Зачем его опыт и навыки понадобились столь срочно? Вот о чем спрашивал себя Антонов, приближаясь по безлюдному коридору к владениям Второго на девятом этаже.
Белянкина встретила его загадочным взглядом. Первый признак того, что за стеной приемной происходит нечто важное.
— Привет, Роза, давно не виделись, — сказал Антонов, попрощавшийся с Белянкиной часа два назад.
Издав сдержанный смешок, она показала глазами на дверь:
— Тебя там заждались.
Антонов и Белянкина испытывали друг к другу симпатию. То, что они удержались от искушения переспать вместе, придавало их отношениям особый накал. При встречах эти двое перешучивались и поддразнивали один другого, как подростки, скрывающие взаимное влечение.
— Шеф не один? — спросил Антонов, приподняв одну бровь.
— У него какой-то тип из ФСБ, — ответила Белянкина. — Большая шишка. Мне было велено угостить его кофе. С сахаром. Можешь себе представить?
Оставаясь один на один, они могли позволить себе подтрунивать над Вторым, известным своей скупостью и педантичностью. В присутствии посторонних они не позволяли себе этого никогда.
Услышав про кофе с сахаром, Антонов скорчил завистливую мину:
— Ну и дела. Меня в вашем учреждении только водой угощают. Подозреваю, что из-под крана.
— Ничего, — утешила Белянкина, — к окончанию твоей командировки уже припасена бутылочка минералки.
Однако долго зубоскалить им не пришлось. На столе ожил интерком, издал недовольное хрюканье и жестяным голосом Второго велел Антонову немедленно зайти в кабинет. Прежде чем сделать это, он воздел глаза к потолку
3. Две девы
При звуке открывающейся двери сидящие за столом обратили взгляды на Антонова. Второй смотрел строго и недовольно, как и положено смотреть начальству на подчиненных. В глазах его визави читалось плохо скрываемое любопытство.
— Располагайся, подполковник. — Второй сделал сдержанный жест рукой и пояснил визитеру: — Тот самый Антонов.
Затем «тому самому Антонову» был представлен посетитель. За приставным столом сидел генерал Чацкий, возглавляющий Управление ФСБ по борьбе с терроризмом и экстремизмом. В Антитеррористическом центре он появлялся крайне редко, поскольку занимался в основном политическим сыском. Нельзя сказать, что в СМРТ его недолюбливали. К нему никак не относились. Или же относились никак.
Поздоровавшись, Антонов занял место напротив Чацкого и выжидающе посмотрел на Второго, своего временного начальника. Так мог бы смотреть вышколенный служебный пес, еще не решивший, как относиться к хозяйскому приятелю. Сохранять дистанцию? Вильнуть хвостом для приличия? Подать лапу? Или?..
Лицо Второго не выражало ровным счетом ничего.
— Знакомьтесь, подполковник, — произнес он. — Генерал-лейтенант Чацкий. — Проследив за тем, как Антонов в вежливом полупоклоне наклонил голову, Второй прочистил горло. — Что ж, приступим, пожалуй, — сказал он. — У наших коллег возникла небольшая проблема. Им нужна помощь.
— Сотрудничество, — звонко поправил Чацкий. — Мы предлагаем вам со-труд-ни-чес-тво.
У него было худое артистическое лицо и длинные пальцы пианиста. Рядом со Вторым, массивным, кряжистым, почти квадратным, генерал выглядел изящным и утонченным.
Антонов покосился на папку, лежащую перед шефом. Она была украшена стандартным грифом секретности и носила на себе рукописную пометку, которая легко читалась вверх ногами:
СОВМЕСТНАЯ ОПЕРАЦИЯ
Антонов снова посмотрел на Второго. Тот раскрыл папку и развернул ее так, чтобы было видно подполковнику. На первой странице красовалась цветная фотография брюнета с окладистой бородой, но без усов.
— Знаешь его? — спросил Второй.
— Шамиль, — ответил Антонов. — Чеченец. Настоящая фамилия Шамаев, зовут Русланом. В честь пушкинского героя, полагаю. Он из довольно интеллигентной семьи.
— И подвиги тебе его известны? — поинтересовался Чацкий, который, следуя примеру хозяина кабинета, решил Антонову «тыкать».
Ответ он услышал, а вот взглядом подполковник его не удостоил.
— Шамиль уже лет десять находится в общероссийском розыске. Только мои орлы его дважды взять пытались. Причислен к лику международных террористов. На его руках кровь примерно сотни мирных граждан. Закончил МГИМО с отличием. Умен, хитер, беспощаден. Активный педераст.