И никакая сила в мире... (Тьма перед рассветом)

Макбейн Лори

– Ах, Майлз, мне страшно неприятно, что вы будете так разочарованы, но что же поделать… К тому же раз уж вам не представится случая своими глазами взглянуть на Мердрако, думаю, мой долг сказать вам: мне снова принадлежит все то, что вы когда-то пытались украсть у меня! Год за годом я искал и в конце концов выкупил всю мебель, которая раньше стояла в Мердрако. Мне удалось вернуть портрет матери. И он опять висит на своем прежнем месте – над камином в охотничьем домике. Каждый раз, когда смотрю на ее прекрасное лицо, я благодарю Бога за то, что у нее хватило мужества ускользнуть от вас, Майлз, даже такой ценой. Вы были так ослеплены жаждой мести, что не подумали, во что превратили

ее жизнь. Смерть показалась ей желанным избавлением. И теперь, когда я стою на земле, которая вновь вернулась к Лейтонам, зная, что вырвал жало у ядовитой змеи и мой враг уже никогда больше не ступит на нее, я могу только пожалеть вас, Майлз. Потому что вы единственный, кто зря прожил все эти долгие годы, строя свои хитроумные планы, лелея месть, которая вовсе не была вам нужна. Ну и что вам осталось в жизни, скажите, Майлз? А отомстить удалось мне. И именно я могу теперь торжествовать, – произнес Данте. Он увидел, как лицо сэра Майлза Сэндбурна исказилось судорогой; его обтянутые перчатками пальцы с такой силой вцепились в трость, что Рее на мгновение показалось, что дерево не выдержит.

Она с беспокойством взглянула на обоих мужчин. Конечно, она не винила Данте. До сих пор она не могла без содрогания думать о том, во что сэр Майлз превратил его жизнь. Но что будет теперь? Сэр Майлз не тот человек, который сможет спокойно перенести горечь поражения.

– Майлз! Мне холодно. Мы что, так и будем здесь сидеть весь день?! Я вся дрожу. Если бы еще ты купил мне меха, о которых я просила, ну, тогда я понимаю, а так? – раздался вдруг капризный голос. Все вздрогнули.

Сэр Майлз Сэндбурн улыбнулся. Мерзкая улыбка, подумал Френсис и невольно содрогнулся, заметив, что взгляд баронета остановился на Рее.

– Ах, леди Рея Клер, вы, как всегда, прелестны! Как жаль, что такие красивые глаза вскоре покраснеют от слез!

– В самом деле, сэр Майлз?

– Конечно. Мне почему-то кажется, что ваш супруг совсем не так крепок, каким хочет казаться. И что-то подсказывает мне, что в скором времени с ним может произойти несчастье. Какая трагедия – остаться вдовой в столь юном возрасте! Но не отчаивайтесь, я уверен, что какой-нибудь достойный молодой джентльмен, ну вот хотя бы вроде него, – и мерзавец указал на оцепеневшего от возмущения Алистера Марлоу, – немедленно появится как из-под земли и в скором времени заставит вас забыть о трагических обстоятельствах вашего первого, столь неудачного брака. Что же касается меня, леди Рея, в случае нужды я к вашим услугам. Всегда рад быть полезным. – И с этими словами он исчез в глубине карсты. Кучер щелкнул кнутом, и лошади тронулись с места рысью.

– Что за мерзкий человек! – пробормотала Рея. Она попыталась подобрать поводья и тут заметила, что ее руки дрожат. Скайларк, похоже, почувствовал страх хозяйки и беспокойно затанцевал. – Он напугал меня.

– Презренный человек и, уж конечно, не джентльмен! – тоном оскорбленного достоинства заявил Френсис. Как член весьма уважаемого семейства и наследник герцогского титула, он никогда в жизни не сталкивался ни с чем подобным. – Послушай, но ведь он, несомненно, угрожал тебе, Данте! Это просто уму непостижимо! Я лично прослежу, чтобы ноги его больше не было у нас в Камейре! – яростно сверкая глазами, пообещал Френсис Доминик, и Рея, украдкой бросив взгляд на возмущенного брата, молча решила, что он и внешне становится очень похож на отца.

Алистер с трудом отважился бросить взгляд на Данте Лейтона. Капитан до сих пор не проронил ни слова, а это случалось только тогда, когда в душе его бушевал гнев. Лицо Лейтона, казалось, было высечено из мрамора. На нем не дрогнул ни один мускул.

Лишь глаза его с непередаваемым выражением смотрели вслед удалявшейся карете, которая с грохотом свернула за угол и исчезла из глаз. Данте обернулся, и все замерли – глаза его внезапно странно посветлели и сейчас были ясны и холодны, подобно двум осколкам льда.

– Данте? – Рея умоляюще протянула к мужу задрожавшие руки, но, похоже, он даже не заметил этого. Только через мгновение он очнулся и крепко сжал ее пальцы.

Подняв глаза, Данте встретил ее мягкий, полный понимания взгляд, и мир вновь воцарился в его смятенной душе. Этот молчаливый обмен взглядами на мгновение вызвал в душе Алистера острый укол зависти и печали, ведь он прочел в нем и глубокую любовь, и взаимное уважение. В этих взглядах был весь мир, который существует только для двоих любящих. Чувство, которое соединяло Данте и Рею, было пока незнакомо Алистеру, и он горько подумал: посчастливится ли ему когда-нибудь встретить ту единственную, с которой он сможет вот так же разделить жизнь?

– Поехали, пора домой, – коротко сказал Данте, постаравшись выкинуть из головы ужасное пророчество сэра Майлза. Они вновь поскакали по опустевшим улочкам Уэстли-Эббот.

Стоило им выехать на дорогу, ведущую в Мердрако, как ветер вокруг забушевал с новой силой. Шторм явно приближался, и было странно увидеть на дороге каких-то всадников. Большинство людей в такую непогоду ищут где бы укрыться. Когда они подъехали ближе, обнаружилось, что один из всадников спешился и держит в поводу охромевшую лошадь.

У леди Бесс Сикоум камень с души упал, когда она увидела приближавшуюся к ним небольшую группу, но стоило ей разглядеть, кто это, как облегчение немедленно сменилось разочарованием. Она с трудом перевела дыхание, стараясь овладеть собой. Волосы ее растрепались и повисли вдоль щек, сапожки были покрыты пылью, сама она чувствовала себя грязной и измученной.

– Бесс? – послышался голос, который она и боялась, и надеялась услышать. – С тобой все в порядке? Ты, случайно, не упала с лошади? – спросил Данте, подтвердив худшие опасения Бесс. «Должно быть, я выгляжу форменным чучелом», – с досадой подумала она.

– Нет, мой малыш никогда в жизни не поступил бы так, правда, мальчик? – сказала Бесс, и голос ее потеплел, когда она коснулась бархатной морды жеребца. – Мы торопились вернуться из Уэстли-Эббот, чтобы попасть домой до того, как разразится буря. Я решила было переждать в «Могиле епископа», пока все не закончится, но потом подумала, что это может продлиться довольно долго. Не хотелось бы возвращаться с детьми в полной темноте. Мы сначала собирались свернуть на одну из тропинок, что ведут через вересковую пустошь неподалеку от Мерлея, и сэкономить немного времени, но вдруг мой Бристолец захромал. Боюсь, он подвернул ногу! – Голос ее задрожал от волнения.

Данте соскочил с лошади. Бросив поводья Френсису, он подошел к жеребцу. Атласные бока лошади лоснились от пота. Опустившись перед ним на колени, пока Бесс старалась успокоить испуганного коня, Данте осторожно приподнял огромную, изящно очерченную ногу породистого скакуна и внимательно осмотрел ее.

– Похоже, ты не ошиблась, – кивнул он, бережно опустив поврежденную ногу. – Она довольно горячая и уже начала опухать. Больно, да, малыш? – сочувственно спросил он, почесав жеребца за ушами и проведя рукой по мускулистой шее. – Боюсь, далеко тебе на нем не уехать, особенно по земле. А кстати, с чего это вам вздумалось возвращаться этой дорогой? Мердрако ведь гораздо ближе, – сказал Данте, бросив на Бесс взгляд, от которого у той сладко защемило сердце. Боже, как долго она мечтала о нем!