…И никаких версий. Готовится убийство
Шрифт:
— И на кого же вы думаете? — спросил Петро, отрываясь от тарелки.
— Привет! — буркнула Лида мужу. — Сразу тебе так и скажут, чтобы под рюмку всему свету разболтал.
Задетый ее словами и тоном, Петро вяло огрызнулся:
— Уже и спросить нельзя?
— Конечно, можно, — успокоил его полковник. — Но дело в том, Петро Кириллович, что я и сам пока не знаю.
— Значит, все-таки «долго» еще, а не «скоро, скоро», — вспыхнула Оля, и на лицо ее набежала тучка.
— Нет, не долго, — заверил Коваль. — Не долго… Сегодня не знаю, а завтра, глядишь,
Лида хмыкнула.
— Да не ломайте себе голову, Дмитрий Иванович, — взмолился старший Пидпригорщук. — Ей-богу, мне просто неудобно, что такое закрутилось… А ведь чепуха!
— А если не чепуха? — с вызовом спросила Лидия Антоновна.
— Все равно я никого не боюсь, Лида, — подчеркнуто резко ответил деверь. — А вы, Дмитрий Иванович, отдыхайте, пожалуйста, прошу вас. Хватит с этим розыском, для нас большая честь, что вы остановились у нас… В Выселках, — улыбнулся он, — как-то уже пронюхали, какого знаменитого гостя принимаем… Пошел слух, что забираете меня в милицию работать на высокую должность… Смех и грех!..
Коваль тоже улыбнулся.
— А чего же!..
— Так что отдыхайте, и все. Вот в субботу открывается охота на уток, я уже вам обещал — попрошу у кого-нибудь, кто не пойдет ночью, ружьишко — и набьем уток… Это дело веселее, чем какие-то дурацкие записки.
— Значит, будете индентен… тьфу! Язык сломать можно! То есть следы искать вот той штукой, что привезли? — Петро кивнул на дом, имея в виду следственный чемоданчик.
— Да, — подтвердил полковник. — Это дело несложное. Сравним отпечатки пальцев на записке с отпечатками тех, кого подозреваем… Это называется идентификацией, а наука — дактилоскопией. На кончиках пальцев, подушечках, у каждого человека есть рисунок рельефных линий, присущий только ему.
— Это известно, — сказала Лида. — И очень просто, если бы вы знали, кого подозревать. А вы говорите, что до сих пор не ведаете… Разве что все Выселки проверять будете… А этого, наверное, делать нельзя…
— Конечно, не будем беспокоить все Выселки, нас интересуют всего несколько человек, — ответил Коваль. — Да и отпечатки их уже есть.
Лида недоверчиво хмыкнула.
— Скажите, сюда, к вам, никто не приходил, какие-нибудь знакомые, по делу или просто так? — обращаясь ко всем, спросил полковник.
— Вроде бы никто, — пожала плечами Лидия Антоновна.
— Как «никто»?! — вскрикнула Оля. — Что ты говоришь, Лида! Ты была в правлении, на работе, и ничего не знаешь. К Василю пожаловал тот разбойник, Грицько Ковтун.
— Ковтун? — Дмитрий Иванович насторожился. Кажется, без постороннего человека дело не обошлось. Он снова представил себе того хваткого чернявого хозяина коричневых «Жигулей». — А зачем приходил? — спросил Пидпригорщука.
— Э! — махнул рукой Василь. — Умолял простить, не передавать участковому протокол о хищении зерна. Извинялся, что ударил…
— Ну а вы?
— Что я? Я, Дмитрий Иванович, не однажды жалел его… А он своих привычек не оставляет… Честно говоря, и на этот раз его жалко стало. Думаю, молодой, угодит за решетку, свяжется с рецидивистами —
— А я бы дал! — буркнул Петро, — Да так, чтобы надолго запомнил. Это был бы ему и суд и право.
— Он и так с улицы кричал Василю: «Ну подожди!» — защищала мужа Оля, видно было, что молодого Ковтуна она больше всех боялась.
— Когда это случилось? — спросил полковник. — В котором часу?
— Где-то перед обедом. Я была выходная, хозяйничала дома, а он приплелся: дай ему Василя, и все!
— Пьяный?
— Под газом, — подтвердил Пидпригорщук.
— Объясняю: «Василя нет, на работе», — продолжала Оля. — А ему хоть роди. Уселся вот здесь, на скамье, и не уходит. «Я, — говорит, — подожду».
«Да он, — твержу, — не скоро придет».
«А обедать?»
«На обед он не приходит».
Может, тот разбойник посидел бы, посидел да и ушел, а тут — Василь. Почти никогда домой в обед не появляется, а тут как назло! Сначала разговаривали вроде бы тихо, мирно, а потом сцепились…
— Хватит, Оля, — произнес Пидпригорщук, — хватит об этом. — Он поднялся. — Работа ждет.
— А в дом он не заходил, этот Ковтун? — поинтересовался Коваль. — Он долго ждал?
— Нет, недолго. И в дом не заходил, сидел вот здесь на скамейке и что-то бубнил себе под нос.
— Что вы делали тогда?
— Стирала.
— В доме? — «„Дипломат“, естественно, стоял в комнате старших Пидпригорщуков», — подумал Коваль.
— Почему в доме? Во дворе. Там, — показала Оля в конец двора.
— А грязную воду где выливали?
Удивленная женщина пробормотала:
— С обрыва. Не среди двора же!
Не вбежал ли Ковтун в дом, когда Оля с ведрами ушла к косогору? Так. Но откуда он мог узнать, что записка находится в «дипломате»?
Все новые загадки теснились в голове Коваля.
Василь Пидпригорщук зажег сигарету и медленно двинулся к дому. Лида проводила его долгим взглядом. От наблюдательного Дмитрия Ивановича не укрылось, что это был странный взгляд: страстный огонь в нем смешивался с горячим злым пламенем. Радостные вспышки и искры ненависти в едином костре! Каждый миг этот взгляд менялся, то казался теплым, ласковым, то взрывался пожаром! Глаза женщины вспыхнули еще раз, второй и вдруг погасли. Лида поднялась и с опущенным взглядом начала собирать посуду.
Все отошли от стола. Куры, которые копошились у ног, словно по команде, одичало попрыгали на скамейки и стол, склевывая крошки.
Петро, улучив минуту, когда возле Коваля никого не было, быстро подошел и тихо спросил:
— Дмитрий Иванович, ну что там, в Полтаве? Виделись с профессором?
Полковник кивнул.
— Он вылечит Лидочку? Я никаких денег не пожалею.
— Дело не в деньгах, — заметил Коваль. — Не знаю, поможет его лечение или нет, но он попробует…
Дмитрий Иванович не хотел, чтобы Пидпригорщук узнал, какая «хворь» одолела его жену и что Лида уже побывала у Третьяка.