И никого не стало
Шрифт:
Если его и разорвут звери – какая разница? Станет ещё на одного человека меньше, окончательное вымирание приблизится ещё на шаг. Оно всё равно неизбежно с таким-то отношением людей друг к другу!
Гурий уже не старался сдерживать слёзы, которые теперь отчасти приносили гневное удовлетворение. Раз он плачет,
В ботинок попал камешек. Как бы Гурий ни стремился хоть немного восстановить разрыв между разумом и инстинктами, ему пришлось поступить, как обычному животному – остановиться и устранить причину дискомфорта. Чёртов мелкий осколок булыжника вынудил его задержаться на месте, когда так хотелось идти быстрым шагом, непрерывно, почти бежать… Стоило ему остановиться, как упрямство, гнавшее всё дальше и дальше, внезапно улетучилось. Освободившееся место вновь занял голос здравого смысла, который тут же принялся отчитывать Гурия за импульсивность и глупость.
Гурий натянул ботинок – эту обувь каждый год мастерил Виктор Иванович, не переставая ворчать, что дети растут так, будто пытаются вымахать высотой с кедр – и со вздохом выпрямился.
– Ладно, Мишка, пора возвращаться.
Пёс никак не отреагировал. Настороженно подняв уши, он уставился немигающим взглядом на густой кустарник, растущий по другую сторону реки. Гурий снял с плеча ружье и сделал осторожный шаг вперёд, пытаясь разглядеть то, что почуял Мишка. Может быть, так копошилась всего лишь птица или мелкий зверёк, но с тем же успехом в таких зарослях мог засесть и медведь. Подойдя к псу поближе, Гурий услышал, что тот приглушённо рычит – звук был такой низкий, что в шуме реки его было почти не разобрать. Такую реакцию могло вызвать
«Медведя – между глазом и ухом, кабана… Куда там было?..» – он попытался вспомнить правила, которые бабушка Ева не уставала повторять по семь раз на дню.
Мишка зарычал громче и вдруг с лаем сорвался с места, метнулся вперёд, но не перебежал реку, а остановился у самой воды, гавкая все яростнее.
«Да что там за зверь такой?» – испугался Гурий.
– Ко мне! – приказал он псу, опасаясь, как бы тот случайно не попал под пулю.
И вдруг из-за кустов раздался человеческий голос. Совсем молодой, явно не принадлежащий никому из группы Людмилы, где самому юному было тридцать пять.
– Пожалуйста, не стреляй!
Глава 2
Услышав незнакомый человеческий голос, Мишка зашёлся в истеричном лае. Гурий и сам был не прочь загавкать по-собачьи, потому что слов, чтобы выразить изумление, он не смог бы подобрать, даже если бы сидел целый вечер со словарём крепких выражений (говорят, раньше такие имелись). Но предаваться эмоциям было некогда, и Гурий вместо того, чтобы опустить ружьё, прицелился ещё старательнее.
– Выходи, медленно! – скомандовал он.
Из-за кустов, подняв руки, осторожно выбрался человек. Он был одет очень странно: штаны из гладкого, явно не слишком прочного материала, совершенно неподходящие для жизни в лесу, куртка с застёжкой-молнией, на вид совсем новая, даже не выцветшая. Ни единой заплатки или прорехи, только штанины ниже колен были выпачканы грязью, и то не застарелой, а свежей. Не меньше поразили его волосы: они были не просто чистыми, но даже без единого узелка.
Конец ознакомительного фрагмента.