И одной любви достаточно
Шрифт:
— «Моё счастье связано с тобой. Навеки.»
— Ух, красиво. Так что у тебя с моей дочкой?
— Мы любим друг друга.
— Хм, хорошо. А ты уже раньше встречался?
— Нет, у меня до Вашей дочери никого не было. Как будто я берёг себя для неё.
— Да, берёг. Так значит ты любишь её?
— Больше всего на свете.
— Ты бы женился на ней?
— Только на ней.
— Хорошо. Я рад это слышать. Ну что же, я доел, да и ты вроде тоже. Может пойдём? Немного ещё погуляем, поговорим. Не каждый день всё-таки приходится разговаривать с парнем своей дочери.
— Да, хорошо, — сказал я и встал
Мы отнесли подносы и пошли на выход. А мужик вроде действительно не такой уж плохой. И не страшный. Так что по всей видимости мои опасения были напрасны.
— Ты славный парень, как мне и говорила Маша. Славный. Для неё.
— Что? О чём это Вы?
— А ты меня за идиота не держи, ясно?! Думаешь я ничего не знаю о тебе, чёртов любитель порнушки? Может ещё и детское порно любишь?
— Что Вы несёте?! Какое ещё детское порно?
— От любителя малолеток это — меньшее, что я ожидаю.
— Любитель малолеток? О чём Вы блядь?!
— Я о том, что моя дочь больше не девственница. Озабоченный ублюдок!
— Заткнитесь! Это было наше обоюдное решение, а Маша выступила инициатором.
— Да, сваливать всю ответственность на девочку, как это по-мужски. Хотя какой ты мужик? Педофил сраный. Ты понимаешь, что я тебя могу подвесить за яйца и вздёрнуть на колючую проволоку? Посмотрим, как ты запоёшь про любовь на зоне. А там очень «любят» педофилов, ты бы только знал.
— Что, на своём опыте узнали?
— Ублюдок! Тебе сильно повезло, что я мент, и меня могут разжаловать, если пальцем тебя трону.
— Что, уже и погоны стали важнее якобы защиты чести дочери?
— Вот же мразь! Посмотрим, как запоёшь у меня.
— Это ты запоёшь, потому что с Машей любим друг друга. И не Вам решать, быть нам вместе или нет. Вы свой шанс упустили 10 лет назад, когда бросили Наталью Игоревну. Вы больше не главный мужчина в жизни Маши. Это я. Вы появляетесь в её жизни раз в год. Ваше время вышло. Так что увидимся через год, — сказал я и развернулся.
— Не боишься тюрьмы?
— Нет. Потому что я верю в любовь. И Вы как «мусор» должны знать, что тюрьма мне не светит. Если всё всплывёт, то я сделаю Маше предложение. А она согласится, будьте уверены. И мы поженимся. Но этого ничего не всплывёт. Вы не станете разрушать счастье своей дочери. А если Вы с ней хорошо общались, то знаете, что со мной она счастлива.
— Да, ты прав, — сказал Михаил и расплакался, — я видел, с каким воодушевлением она рассказывала о тебе. Я видел счастье в её глазах, когда она говорила о тебе. И я вижу это в тебе. Ты действительно любишь её. И ты готов на всё, ради неё. А я повёл себя как мудак. Прости меня. На работе я имею дело со всякой швалью, а потом узнал о том, что Маша встречается. А позже, когда я повёл её на осмотр к гинекологу, доктор спросил у меня, знаю ли я о том, что она не девственница. Я был в шоке. Кровь во мне взыграла, и подумал, что ты из тех любителей малолеток. Но теперь я вижу, что это не так. Ты не струсил, не поджал хвост, ты стал отвечать, стал биться за свою честь и за своё счастье, которое связал с моей дочкой. Прости меня ещё раз.
— Ох, я даже не знаю, что и сказать. Но ладно, я прощаю Вас, — сказал я и пожал протянутую руку.
Так мы и расстались. Михаил Игнатьевич пожелал ещё удачи на прощанье и всё, мы наконец разошлись. Я попытался выбросить
И я стою на этом судьбоносном перекрёстке. Ровно год назад моя жизнь изменилась. Я закрыл глаза, и стал перематывать весь тот день. Вдруг позади меня слабый крик, я обернулся и увидел упавшую Машу.
— Вы как? — спросил я, подойдя к Маше и присев на корточки.
— Ничего, но нога болит. И сердце, — ответила она.
— Тогда позвольте помочь Вам с этими проблемами, — сказал я и протянул руку девушке. Она взяла меня за руку и тогда я потянул её к себе, заключив в свои нежные объятия, — но боюсь с сердечными проблемами будут трудности.
— Можешь помолчать и просто поцеловать меня? — спросила, улыбаясь Маша.
— Я едва сдерживаюсь от этого.
— А нужно ли? — спросила Маша и мы сплелись в долгом и страстном поцелуе. — С годовщиной, любимый.
— С годовщиной, любимая.
Мы просто пошли по улицам окраины города, взявшись за руки. А нужно ли больше?
— Слушай, а вот помимо нашей встречи, какие у тебя самые памятные моменты из этого года? — спросила Маша.
— Самые памятные? Спросила бы чего полегче. Мы же столько пережили вместе, и все моменты памятные.
— А без меня есть такие моменты?
— Пожалуй только спасения Насти. Остальное всё связано с нами.
— Ну так что?
— Уф, твой день рождения, Новый год, выпускной… Это не честно, я не смогу выбрать только один момент. Да и вообще, я же сравниваю этот год со всеми предыдущими, а в этом сравнении каждый миг этого года является запоминающимся. А у тебя есть такой момент?
— Ну, наверное, да. Это перед Новым годом. Когда мы ходили и фоткались. И когда ты сказал, что эти фотки тебе нужны для приложений для знакомств. Я тогда плакала и не спала всю ночь. Но потом успокоилась, вспомнив, что ты и раньше пробовал, но у тебя ничего не получалось. Так что я просто надеялась, что у тебя не получится и в этот раз. А потом ты мне сказал, что уже сходил с одной девушкой на свидание и вы вроде договорились о новой встрече после праздников. Вот тогда я вся рыдала. Мама долго меня успокаивала. Я ведь понимала, что не могу соперничать с ней, с ними.
— Не можешь? Ты шутишь?
— Да ну брось, где моим формам до их? У меня грудь по сравнению с ровесницами-то маленькая, а уж…
— Так, притормози, — сказал я и прервал речь Маши. — Неужели ты думаешь, что для меня важны формы?
— Конечно нет. Но тогда я думала, что окончательно проиграла. Что она и красивее, и умнее, и сексуальнее. А ты взрослый, тебе хочется. Ну, этого, секса, — сказала Маша краснея, — и не надо закатывать глаза, это я тогда так думала! Так вот, она умнее, а значит тебе будет о чём с ней поговорить. Ну и как бы да, с ней ты можешь хоть в день свидания заняться, кхм, любовью. И тогда мне пришла в голову только одна идея о том, чтобы тебя удержать.