И одной любви достаточно

Цветков Иван

— То есть ты дала шанс мне, а я тебя не впечатлил?

— Нет. Я дала шанс себе. Я дала шанс себе влюбиться в тебя.

— Что? Я тебе не совсем понимаю.

— Вань, я просто не хочу начинать отношения, если не влюблена в человека.

— Так в этом всё дело? Рина, да это же чушь, пойми! Я тоже так думал. Чёрт, да я столько страдал из-за этого в прошлом, ты себя не представляешь. Хотя ладно, возможно представляешь. Рина, это так не работает, понимаешь? Ты влюбляешься в человека, и в этот же момент ты становишься ему

безразличным. Абсолютно. А потом ты страдаешь от этой неразделённой любви. Плачешь в подушку, рвёшь на себе волосы и далее по списку. Я никогда не звал девушек на свидание, если я в них не влюблён. И что в итоге? Ни одного свидания. Первое — с тобой.

— А Маша?

— Это было другое.

— Ты её любил?

— Да, — тяжело ответил я.

— Но она влюбилась в тебя первой. И сделала так, что в неё влюбился и ты. Так почему я так не смогу.

— Потому что она не влюбилась. Все отношения — холодный и циничный расчёт. И ничего более. Я же рассказывал. Кратко.

— А ты в это поверил?

— Да.

— Хорошо.

Повисла тишина.

— Рина, я же не предлагаю тебе сейчас обручиться. Я просто предлагаю провести время вместе. Давай сходим в Эрмитаж, например.

— Ну, если с Соней и Ниной, то можно.

— А со мной?

— Только с тобой я не пойду.

— Это потому, что ты не влюблена в меня? Но Рин, мы же практически ничего не знаем друг о друге. У нас было всего одно свидание. У нас есть возможность узнать друг друга лучше. Так почему не воспользоваться ею?

— Вань, я ничего не чувствую к тебе, прости. Ты хороший парень, и мне жаль, что у тебя всё так вышло с Машей, но я по-другому не могу.

— Да, понимаю, — сказал я, глядя на лужу растаявшего снега под ногами.

— Вань, трамвай подходит, а мне домой как бы надо.

— Да, понимаю, — сказал я и руками верёвками обнял её. — Пока.

Дом рядом. Не помню, как я пришёл.

— Ничего не чувствую к тебе, — сказал я, открыв дверь. Наверное, это я произносил и всю дорогу.

Я разделся и остановился посреди маленькой комнаты.

— Ничего не чувствую. Ничего не чувствую к тебе. А! Почему! Я! Чувствую?! — закричал я, ударяя на каждое слово кулаком стену. — Почему? Почему я чувствую?! ПОЧЕМУ Я ЧУВСТВУЮ, БЛЯТЬ?!

К зелёному цвету обоев стен добавились нотки бордового. Красного. Алого. Рука дрожит, костяшки разбиты в кровь. Ничего, у меня ещё есть левая. Удар. Ещё. И ещё. Всё, не могу сжать кисть в кулак. От бессилия я рухнул на пол, на ковёр. Не могу. Не могу больше держаться.

— Почему? Зачем всё это? — кричал я и рыдал. — За что мне это? Я ведь просто хочу немножко любви. Неужели этого слишком много? Просто немного любви. Быть для кого-то дорогим не из-за крови. Боже, зачем эта любовь? Почему она?

Лежу на полу в одних трусах. Свернулся калачиком. Голова раскалывается. Болят глаза. Надо помочь самому себе. Гравитацией например. Так, сесть

за стул и… Да, так рыдается ещё проще.

— Ахаха, а она мне ведь даже не нравилась. Не нравилась! — кричал я и смеялся. — Не нравилась. Я ведь в неё специально влюбился. Специально думал о ней и влюблялся. Ахаха, ну что, довлюблялся, ублюдок?! Ахаха, влюбился в неё! Думал, что нравлюсь ей, ахаха! Влюбился! Нравлюсь ей! Ахаха, любви решил найти. Нашёл блять! Нашёл, — сказал я и подпёр голову руками.

Я больше не могу. Не могу больше плакать. С этими мыслями я включил первый попавшийся фильм из большого списка картин, которые хотел бы посмотреть. «Слон». Интересное название. О чём? Колумбайн. Хорошо, то что надо.

— Привет. Ну что, как? — спросил с порога Миша, как пришёл. Фильм закончился полчаса назад. Ну и муть.

— Привет, — сказал я, не выходя из комнаты.

— Так как всё прошло? — спросил Миша и вошёл в комнату.

— Я думаю по мне всё видно, — ответил я.

— Бля, что случилось? Всё настолько плохо? Просто ты выглядишь очень плохо.

— Да, поди-ка видон у меня не самый приятный сейчас. Но так всё нормально.

— Нормально? Да у тебя совсем убитый вид!

— Не, всё не так плохо. Глаза красные от конъюнктивита. Всё нормально. Давай завтра поговорим. Или ещё когда-нибудь. Я просто сейчас буду ложиться спать.

— Ладно, завтра поговорим. Так рано спать? Ещё десяти и нет, ну ладно.

— Я просто устал, — сказал и принялся разбирать кровать. — У тебя как?

— Всё хорошо.

— Хорошо, когда всё хорошо, — вяло ответил я и отправился на кухню, чтобы выпить воды перед сном. Выпив воду и собираясь уходить, я увидел на столе пирог. Пирог в форме сердечка. — Это тебе твоя подарила?

— Да, сама испекла, — сказал из глубины комнаты Миша.

— Ага, понятно.

Я смотрел на этот пирог. Смотрел, и хотел только одного: размозжить этот пирог об стену. Растоптать его в месиво. Уничтожить. Разбить. Сердце. Ненавистное сердце. Вместо этого я с сильного размаха ударил ладонью стену. Ударил бы с кулака, но руки не прошли.

— Что такое было? — спросил Миша, вбегая на кухню.

— А, да ерунда, задел плечом стену, забей. Спокойной ночи.

— Давай, спокойной ночи.

Я лёг спать. Но разве можно заснуть? Сколько я спал? Может быть час, может два. Я не считал. Помню лишь, что просыпался постоянно. Раза четыре. Болел живот. Голод. Да, точно, я же кроме завтрака ничего не ел. Ну и полдник после учёбы. Как же оказывается больно. И приятно. Приятно, что в этот момент ты не думаешь о том, что тебя действительно беспокоит, а думаешь лишь о том, что у тебя есть в холодильнике. В холодильнике полно еды. Четыре часа ночи. Я встал с кровати и выпил кружку воды. И ещё. Говорят, что у голода и жажды одинаковое чувство. Так что попью и всё пройдёт. В идеале конечно. А большего мне и не надо.