И он ее поцеловал
Шрифт:
– Что это? – поинтересовалась она.
Сейчас не время объяснять ей.
– Потом расскажу.
Она кивнула, на милом, осыпанном веснушками лине такая доверчивость, что Гарри засомневался.
– Ты уверена? – спросил он, проклиная себя за приступ совестливости. – Может, передумаешь? Сделанного не воротишь, Эмма.
– Знаю. – Она взяла его за руки. – Помнишь все те вещи, которые ты хотел проделать со мной? Ты мне недавно о них рассказывал. – Он кивнул. – Хорошо, потому что я хочу, чтобы бы сделал это, Гарри. Все, о чем рассказывал.
Она
Он откинул за спину ее мокрые волосы и принялся расстегивать блузку, как он проделывал это сотни раз в своих фантазиях, но реальность настолько отличалась от вымысла, что Гарри не сдержался и улыбнулся.
– Почему ты смеешься?
– Я и помыслить не мог, что придется так долго возиться с пуговицами. Они из ткани и мокрые. Я непременно куплю тебе жемчужные пуговки.
Она тоже рассмеялась, но немного нервно.
– Я могу сама, если…
– И не думай. Это моя забава, и ты не лишишь меня ее. Просто расстегни рукава.
Она повиновалась, и Гарри смог снять с нее блузку. Он бросил блузку на пол и взялся за первую пуговицу корсета. Процедура повторилась, и когда он избавил ее от второго предмета одежды, то понял – дело стоило того, даже если бы ему пришлось возиться с тысячью пуговиц.
Ее плечи были осыпаны множеством золотых веснушек, ожидающих его поцелуев. Однако по мере того как взгляд его скользил вниз, веснушек становилось все меньше и меньше, а у края корсета они и вовсе исчезли с чистой белоснежной кожи. Гарри провел пальцами по обнаженным плечам, по ключице, по рукам. Кожа ее была похожа на теплый шелк, и ему хотелось задержаться на ней, но страсть уже захватила его, и Гарри знал, что к сладким прелестям придется вернуться чуть позже. Одежда еще не кончилась.
Он расстегнул пуговицы сзади на юбке, и намокшая шерсть тяжело упала к ее ножкам.
– Выходи из нее, – велел он, и пока Эмма делала шаг вперед, выпутываясь из ткани, он потянулся к ее корсету и нашел под кружевной планкой первый крючок. Гарри один за другим расстегивал крючки, осыпая ее плечи поцелуями.
Локоны ее волос защекотали ему щеку, когда он повернул голову, чтобы поцеловать Эмму в шею. Под губами лихорадочно бился пульс. Корсет упал, и Гарри с облегчением взялся за сорочку.
Однако Эмма, по заведенной недавно привычке, снова поставила его в тупик. Она взяла его за руки, останавливая. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.
– Так нечестно, – сказала она. – То есть… – Остаток фразы повис в воздухе, она нахмурилась и потупила взор. – Разве я не… – Она снова не договорила.
Гарри прекрасно понимал, о чем она собирается попросить, но хотел, чтобы она произнесла это вслух.
– Что? – подтолкнул он ее.
Она взялась за пояс.
– Разве я не буду раздевать тебя? – прошептала она.
– А ты хочешь?
Она кивнула, уставившись ему в грудь.
– Да. Да,
Он развел руки в стороны.
– Ну тогда милости просим. Сегодня твоя ночь. – Он улыбнулся. – Я научу тебя всему, что люблю.
Эмма развязала пояс и взялась за края халата. Тяжелый шелк скользнул с его плеч и упал на пол. Она отступила назад, пожирая его глазами, но через несколько секунд он не выдержал.
– Дотронься до меня, Эмма, – прохрипел он. – Дотронься до меня.
Она положила ладошки ему на грудь.
– Я никогда не видела мужского тела. Только статуи.
Гарри резко вдохнул и запрокинул голову, стоило ей начать свои исследования. Она пробежала руками по груди и плечам, вниз по рукам и обратно, потом по ребрам и животу. Пальцы погладили его бока, она наклонилась и прижалась губами к его ключице. Тихо рассмеялась, обдавая теплым дыханием его кожу.
Что-то горячее сжалось в его груди, и это что-то не имело никакого отношения к разливающейся по телу страсти. Наивное восхищение, сквозившее в ее голосе, поразило его в самое сердце, подбросило вверх и поставило на вершину мира, заставив ощутить себя королем вселенной.
Она приподнялась на носочки и поцеловала его губы, мягкие, теплые, а когда она коснулась языком его языка, как Гарри показывал раньше, по его телу пошли волны удовольствия. Раньше из-за ее неопытности он всегда брал инициативу в свои руки, но теперь настал ее черед, и Гарри нашел сочетание невинности и соблазна очень возбуждающим. Слишком возбуждающим.
Затем ее руки проникли под пояс его брюк, и он понял, что пора брать руководство на себя. Если она будет продолжать в том же духе, все кончится слишком быстро. Он не позволит этому случиться. Ничего и никогда он не жаждал с такой силой, как сделать первый любовный опыт Эммы незабываемым.
– Довольно. – Он взял ее за руки и отвел их.
– Но ты говорил, что я могу делать все, что пожелаю. – Она опустилась на пятки с такой досадой, что он чуть не рассмеялся.
– Точно. – Гарри отпустил ее руки, встал на колени и взял ее ножку, чтобы снять ботинок. – Помнишь, ты хотела, чтобы я проделал все те вещи, о которых говорил? Я не все успел. Осталось кое-что еще, не говоря уже о тех замечательных вещах, про которые я не упоминал. Так что не спорь.
Он отбросил один ботинок и снял второй. Затем расстегнул подвязки и стянул чулки, медленно, как и обещал. По ее легкому стону и дрожи в ногах он понял, что ей нравятся его прикосновения.
– Гарри! О Боже!
– Когда-нибудь я обязательно пройдусь поцелуями вверх по твоим прекрасным ножкам. Но сейчас… – Он принялся расстегивать последний предмет ее одежды. – Сейчас у меня на уме совсем другое. – Встав с колен, он спустил с ее плеч сорочку и выпустил на свободу грудки. Эмма подняла руки, словно хотела прикрыться, но он не позволил ей сделать этого. Он взял ее за запястья, мягкий батист сорочки зацепился за ее бедра.
– Я говорил, что хочу полюбоваться твоими грудками, – напомнил он. – Позволь мне посмотреть.