И опять Пожарский 7
Шрифт:
– Куда Verdammte Scheisse! (фердаммтэ шайсэ!) — е… твою мать!
– Ты там поосторожнее лейтенант, можно и по роже схлопотать, — Мольтке выехал вперёд. У него конь ему под стать. В сумме на три головы выше останавливальщика и матершинника.
– Ты сын Schlampe (шлампэ) — потаскухи. Ещё открой свой рот. Я туда кучу навалю.
Лейтенант не знал Мольтке.
– Ну, мiststueck (мистштюк) — сука, ты договорился, сержант спокойно вынул из седельной кобуры пистоль и разрядил его прямо в открытый рот матершинника. Очередное ругательство не прозвучало. Троих солдат, что потянулись за шпагами, успокоили ножами метательными.
Граубе
Свидетели были. Шли какие-то беженцы вдоль дороги. Решили их кровью, так сказать, повязать.
– Ей, старина, можете раздеть их, всё, что найдёте, ваше. Только не попадитесь, — раз и нет попутчиков, уже в кустах добычу делят.
Потом до вечера ехали почти спокойно, ещё раз наткнулись на конный патруль, но Гаспар теперь ехал впереди, и за пару монет разминулись, якобы не заметив друг друга.
На ночёвку встали в лесу и утром на них напали.
Событие шестьдесят четвёртое
Первый настоящий винтовой пароход испытали в Вершилово первого июля.
Кораблик прошёл вниз по Волге около километра и вернулся назад. Как и планировали ещё при Петре Дмитриевиче, сделали винт чуть повыше и закрыли его в ящик из прутьев. Теперь топляки и мели должны были мешать плыть, но винт-то останется целым.
Капитаном на новом судёнышке стал Михаил Бурдаков. Он, конечно не моряк, и не механик, так и не надо. Есть в экипаже и штурман и механик. У них своих дел предостаточно. А Михаил руководит всем процессом. Что говорить хоть, и вонючая, и громкая получилась конструкция, а скорость, аж сам себе завидуешь. Пароход не большой, пятнадцать метров в длину и пять в ширину. Нагрузили углём под завязку, взяли припасов и тронулись. Решили скататься до Астрахани. И не просто, от нечего делать, а с полезным заданием, что ещё весной, уезжая, князь Пожарский дал. Напротив мелей выходили на берег и ставили большие кресты, вехи, чтобы следующим, кто вниз али вверх по Волге пойдёт, видно было, что тут опасаться надо. Мели они, ясно дело, на месте не стоят, но и так чтобы сегодня глубина два метра, а завтра двадцать, тоже не бывает. Ил, глину, песок, течение сносит, как без этого, но если тут перекат, то мель и в следующем году намоет. Увидит кормщик крест и вышлет лодку с матросами, поищет фарватер.
С пользой, одним словом путешествовали. У Михаила пополнение в семействе. Жена родила в роддоме, как и все женщины Вершилова, только все в основном одного ребятёнка родят, а у него сразу тройня получилась. Малюсенькие, правда, но жену долго не выпускали из этой женской больницы и трое мальчонок подросли. А теперь он уплыл на два-три месяца, вернётся, уже ползать вовсю будут.
В этом годе к сродственникам на Урал за кедровыми орехами другие пошли. Тимоху Сытина Пётр Дмитриевич отправил. Молодой парень. Сержант. Пусть учится молодёжь на деревянных кораблях. А у него вон теперь железный и команда поболе. Да и задание ответственное, это не орешков привезти — безопасную навигацию на Волге организовать.
Кроме этого главного задания было и ещё всяких разных полно. Одно тоже важное. Шалят ещё по берегам и наши казаки, и калмыки, и другие всякие степняки. Не оставляют
Вот выполнит он поручение князя Пожарского, а специальные отряда по весне пройдутся вдоль реки и порядок наведут.
Торговать надо, а не воевать.
Глава 23
Событие шестьдесят пятое
Княжич Чепкун Разгильдеев тронулся в путь на своих корабликах ещё в начале апреля. Море штормило. Не так чтоб волны стеной, но всё же приятного мало. Когда скатываешься с волны, то получается, что и перед тобой стена воды и позади такая же. А ну как не вскарабкается судёнышко на кручу эту? Захлестнёт водой холодной да горькой и всё, сгинешь. Но вот неожиданно корабль вздымался вверх, и тогда видно становится, что всё море в таких буграх да ямах. И опять желудок подступал к горлу, да и выплёскивал из себя всё содержимое. Успеть бы только до борта добежать. А в маленький трюм уйти, так и совсем страшно, здесь хоть видишь, как судно вверх, к свету, карабкается, а там только падения в бездну ощущаешь. Нет, лучше на воздухе. К тому же легче чуть. Ляжешь, и мутит мгновенно, а тут хоть перерывы есть.
Когда совсем Чепкун отчаялся, на третий день, заорали на носу. «Земля»!!!
Ну, слава Богу. Не дал Всевышний душе пропасть в морской пучине без захоронения. Моряки вон говорят, что в чаек души погибших моряков вселяются. Может, и брехня, а только ведь без погребения, без отпевания священником, как душа в рай попадёт, точно заблудится и влетит в ближайшее живое существо, а что тут есть кроме чаек. Да и ведут себя эти птицы странно, как завидят корабль, так и носятся вокруг, кричат, своими противными голосами. Хохочут словно над теми, кто ещё крыльев не приобрёл. Зовут, полетели, мол, с нами.
Нижний Яицкий городок или Гурьев уже от зимы проснулся. Ловили рыбу, коптили её. Торговали с пришедшими из степи купцами. Рыбы полно. Хлеба маловато. Теперь легче будет. Полных три корабля зерна привёз Чепкун.
Кузьма Погожев, что с двумя кораблями остался зимовать на Яике обрадовался возвращению своих. Пообнимались, выпили на всех бочонок мёда, пришлось-то по нескольку глотков, и тронулись вверх по Яику. Долгий путь впереди. Что там за Верхним Яицким городком толком и не знает никто. Степь. От края и до края. А что за степью. Да, ничего, снова степь на тысячи километров. А в ней сотни диких кочевых народов, что вечно воюют между собой, за место в этой степи, за скудную добычу в несколько овец, да несколько коней.
Экспедицию опять решили разделить. Кузьма с португальским картографом Вашкой Риберу, прозванным Ивашкой Рябым, на одной лодье, с собранной отборной командой, поднимается вверх по Яику до второго Яицкого городка. Места знакомые, карты составлены. По прибытию и небольшого отдыха кораблик идёт не спеша дальше и карту составляет. Там ведь нужно и расстояние мерять и на листки всё это зарисовывать. Основной же состав экспедиции, все четыре судёнышка вскоре должны Кузьму догнать. Нормальный план. Их, конечно, на обратном пути несколько раз обстреляли из луков какие-то степняки, но получив в ответ залп из мушкетов, с гиканьем и свистом уносились к себе в степь. Потеряв убитыми половину.