И опять Пожарский. Тетралогия
Шрифт:
Последними по порядку, но далеко не последними по значимости были оружейники. Этих набралось прилично: Ян ван Рейн, Арнольд Тимме, Марен Ле Буржуа, Тихон Платонов и Пров Карпов с ними рядом пристроился и единственный пока токарь Тимоха Потапов.
Отдельно от корифеев в первом ряду устроился первый в мире селекционер и агроном Василий Петрович Полуяров, со своим помощником, Иваном Охлобыстиным.
Вот и все учёные. Не густо. Правда, Михаэль Мёстлин написал письмо Вильгельму Шиккарду уже давно, и скоро изобретатель арифмометра должен приехать, он же недавно позвал в Вершилово и других преподавателей из Тюбингенского университета. Кроме того нескольким французам недавно послал письма и Марен Мерсенн, но когда всё это ещё
В целом открытие прошло удачно. Первым президентом Академии почти единогласно выбрали Михаэля Мёстлина. И правильно. Кеплер и Симон Стивен, которых сначала тоже номинировали, и так работой по самые гланды загружены. Вот станет учёных побольше, и своих немного подрастим, тогда и задумаемся о втором президенте.
Событие семьдесят восьмое
Михаэль Мёстлин - президент Академии Наук, звучит, конечно, не плохо. Только вот Академии чего? Вершилова или Руси? Старый профессор как приехал в это Вершилово, так ни одного дня не прошло, когда действительность, его окружающая, не давала повода для удивления.
Ему выделили огромный тёплый двухэтажный дом и двух слуг. Женщина готовила еду и убиралась, а мужчина лет пятидесяти с заметной хромотой на правую ногу топил печи, ходил за водой и продуктами. Ещё за профессором закрепили здоровущего стрельца, который водил его три раза в день пить отвар к травницам и по утрам заставлял сначала просто проходить, а сейчас уже и пробегать трусцой две версты. После пробежки были ещё и приседания и наклоны, называлось это всё зарядка. Старый учёный чувствовал после этих издевательств себя паршиво и пожаловался доктору ван дер Бодлю, но тот заверил беднягу, что вскоре это пройдёт, и после этого Михаэль будет чувствовать себя гораздо лучше, а где-нибудь через полгода начнётся и выздоровление.
– Но я не болен, - пытался возмущаться профессор.
– Дорогой, Михаэль, вы серьёзно больны и болезнь называется старость, полностью вылечить вас не удастся, но значительно улучшить состояние попробуем.
Ещё Михаэля каждую неделю потчевали баней с берёзовым веником. Сейчас он уже привык и даже вошёл во вкус, но сначала это показалось учёному диким варварством. Даже когда вернулся с Урала маркиз Пожарский ситуация сильно не изменилась, Мёстлин по-прежнему учил русский язык и штудировал книги, что написали и издали в Вершилово приехавшие раньше его европейцы. Книги были великолепны. В них всё было великолепно. Бумага поражала своей белизной, даже дорогущая китайская бумага была полным убожеством по сравнению с этим шедевром. Переплёт книги из ткани, без всякой кожи и непонятный способ скрепления листов вообще выбивал из колеи, но книги становились значительно тоньше, значительно легче и, самое важное, значительно красивее. Да и само качество печати поражало, ровные одинаковые буквы без всяких завитушек было читать гораздо легче привычных учёному. И ведь на самом деле, зачем эти завитушки и украшение букв? Но этот вопрос он задал себе только здесь, столкнувшись с этими волшебными
Содержание книг было не меньшим шоком. Как всё легко точно и доступно. И так по любому предмету, будь то астрономия, математика или пчеловодство. Самое главное, что написали эти книги те самые люди, что окружали его и которые до приезда в Вершилово на такое были неспособны. Взять того же Кеплера. Его учебник "Оптика" отличался от огромного трёхтомного издания, что было в прошлом с удовольствием прочитано профессором Мёстлином, как день и ночь. В этой тонкой книге содержания было в разы больше, чем в трёхтомнике. Чудеса.
Эти чудеса в Вершилово были везде. Фарфор, что гораздо лучше китайского. Цветное стекло, не уступающее муранскому. Сыр, гораздо вкуснее швейцарского. Эта замечательная тёплая обувь именуемая "валенки". А здание Академии Наук с мозаичной картиной на фасаде. Мёстлин как-то разговаривал об этом с итальянским архитектором Модерной.
– Так умели только древние римляне, - сказал метр архитектуры.
Наконец настала очередь и Михаэля приложить руку к вершиловским чудесам. На следующее утро после открытия Академии Наук за господином Президентом пришёл князь Пожарский и отвёл в небольшое здание с несколькими печами внутри.
– Дорогой, профессор, мне нужна ваша помощь. Я примерно знаю, как делается шоколад, но как говорится: "Дьявол кроется в деталях". Вот смотрите, это какао бобы. Их нужно раскалить до довольно большой температуры и очистить от кожуры. Потом нужно взять сосуд установить его на водяной бане и бросить в него масло, - князь Пожарский проделал это, - Следом нужно добавить туда порошок, который получился после измельчения какао бобов и мёд, - Пожарский сделал, что говорил, не прекращая помешивать.
– Зачем вы всё это мне говорите, я математик и астроном, но, ни как не кондитер?
– удивился профессор, вдыхая приятный аромат, распространяемый неаппетитной коричневой массой.
– Теперь вливаю туда немного сливок и засыпаю немного муки, - не отвечая, продолжал Пётр Дмитриевич.
Князь всё мешал и мешал массу, пока она не стала густой и однородной.
– Теперь мы разольём её по формам и поставим на улицу охлаждаться, Пожарский проделал и это.
Когда залитая в квадратики масса была вынесена на мороз, князь Пожарский продолжил.
– Дорогой профессор, всем эти будут заниматься вот эти две женщины. Они вдовы и у них маленькие дети. Зачем я это говорю? Я хочу, чтобы вы помогли этим женщинам стать очень богатыми дамами, и их дети выросли крепкими, здоровыми и жизнерадостными людьми, не знающие голода и холода.
– Очень похвально, но зачем, же здесь я?
– всё ещё не понимал Мёстлин.
– Нужно научиться делать эти шоколадные конфеты вкусными и твёрдыми, ингредиенты известны, но неизвестны пропорции. Вот вам и нужно проводить эксперименты, чтобы получить оптимальный состав. Вы ведь экспериментатор и сможете составить план опытов и неукоснительно их придерживаться. Они сами будут делать на глазок. Но это настолько дорогие конфеты, что здесь нельзя "на глазок". Здесь важен точный рецепт, чтобы одна партия не отличалась от другой. И ещё, когда оптимальный состав будет получен, нужно будет попробовать добавлять разные примеси, сушёные ягоды или размолотые орехи, или целые орехи, всякие заморские специи, - по мере этого разговора они с князем вышли на улицу.
Пожарский достал из формы одну из конфет и протянул её Михаэлю. Это было вкусно. Это было необычно. Таких вкусных вещей профессор и не пробовал. И это надо улучшать?
Словно отвечая на его вопрос, Пожарский посмаковал конфету и, улыбнувшись, произнёс:
– Соль забыл. И нужно поменьше мёда и побольше какао. Впрочем, это уже ваша проблема, дорогой Михаэль. Эти конфеты будут называться: "Шоколад Мёстле".
Событие семьдесят девятое