И опять Пожарский. Тетралогия
Шрифт:
Хорошенько обо всём этом поразмыслив, пан Янек и решил жениться. Дом у него не хуже чем у других. Сейчас за хозяйством приглядывает бобылка Зинка из Нижнего Новгорода. У неё сгорела вся семья в пожаре 1617 года, и она слегка повредилась в уме. Но была женщина старательная и аккуратная. Привёз её в одну из своих поездок в город княжич и представил пану Заброжскому, попросив того не обижать женщину. Так оказалось и не за что обижать убогую. Всё в доме чисто, всегда еда приготовлена, скотина накормлена и обихожена, а что напевает Зинка иногда себе под нос, что-то вроде молитвы,
Где же взять достойную партию. Он всё-таки шляхтич, не крестьянку или мещанку же брать в жены. При очередном визите воеводы на футбольный матч он и обратился к князю с этим вопросом.
– Так ты же католик, – покачал головой Бутурлин, – Не думаю, что кто ни будь из дворян или детей боярских за тебя дочку отдаст. То, что товарищ ты Петру Дмитриевичу, это хорошо. Опять же с деньгами у тебя не плохо, думаю, но вот вера. Слушай, пан Янек, а что если тебе среди немцев наших поспрошать. Вот у вас же в Вершилово полно немцев, с ними поговори.
Пан Заброжский совет оценил и пошёл к самому влиятельному члену их немецкой диаспоры ювелиру Лукашу Доничу.
– Мы все протестанты, – почесал затылок Лукаш, – но я завтра еду в Нижний и там, в немецкой слободе есть и католики. Я поговорю с ними. Какое приданное ты хочешь за невестой получить?
– Я, конечно, не такой богатый человек, как ты, господин Донич, но денег мне хватает. Меня не интересует приданное, лишь бы девушка была красивой и хозяйственной, – гордо вскинул голову лях.
Вечером Лукаш вернулся из Нижнего и сразу заехал к поляку.
– Ну, что, пан Янек, готовь подарки и засылай сватов. Я разговаривал с пивоваром из Баварии Гансом Шмидтом, у него как раз старшая дочь Матильда на выданье, а католиков в Нижнем не густо. Завтра он ждёт тебя.
Событие шестьдесят второе
Через пять дней караван из четырёх судов дошёл до Троицкого монастыря расположенного на месте будущего города Елабуга. В расположенном рядом селе Трёхсвятское запаслись водой и продуктами. Покупали в основном мясо птицы и говядину. Здесь ещё кое-где лежал снег, получалось, что с продвижением на восток они даже чуть опережают весну. В этот день решили дальше не плыть, дать отдых гребцам. Хоть ветер и дул с запада, уверенно наполняя паруса, но Пожарский спешил, и гребцы без работы не сидели, в результате проходили по сорок – пятьдесят вёрст за день. Так через пару дней и до впадения реки Белой в Каму доберёмся.
Бывший генерал помнил, как во времена начала девяностых был в Уфе и от нечего делать записался на экскурсию по городу. Экскурсию Афанасий Иванович помнил плохо, а вот факт, рассказанный экскурсоводом, о том, что в каком-то там районе во времена Екатерины, кажется, добывали нефть открытым способом, почему-то запомнился. Район этот точно был южнее Уфы и до поворота Белой на северо восток. По карте получалась приличная территория. Ну, что ж, поспрошаем местных, не зря же он тащит с собой князя Разгильдеева.
Ещё через два дня, при повороте в Белую, на них напали пираты. В устье реки Белая было множество островков и даже приличных
– Княжич, к нам плывут два небольших судёнышка, – крикнул он, привлекая внимание Петра.
Пожарский отвлёкся от паруса и посмотрел на реку. К ним от одного из островов и правда, споро приближались на вёслах два судёнышка. Мачты на них тоже были, но сейчас паруса были свёрнуты и, используя течение и мускульную силу гребцов, лодки развили приличную скорость. На каждой было видно до двух десятков человек.
– Всем вооружиться, – заорал княжич, – мушкеты зарядить и рядом с собой иметь арбалет, заряженный, с запасом стрел. Гребцам отойти от бортов, лечь на дно лодьи.
Засуетились, забегали стрельцы, потом застучали кресало, выбивая искру для фитиля. Они успели, выучка сказалась. Десять стрельцов, сотник Малинин и Пётр зарядили мушкеты почти одновременно. До ближайшей пиратской посудины было ещё саженей двадцать.
– По гребцам, пли! – скомандовал Пожарский и сам выстрелил в одного из гребцов.
Потом стрельцы по готовности стреляли из арбалета, а княжич с Малининым заряжали мушкеты. Бабах! Это со второй лодки ударила пушчонка. На счастье ядро пролетело над головами, никого не задев.
– Перенести огонь на вторую лодку! – скомандовал Пётр и сам первый выстрелил в пушкаря, а то ведь ещё успеет перезарядить.
С обеих лодок по ним стреляли из луков, но борта их лодьи были гораздо выше, а меткие выстрелы стрельцов заметно проредили пиратов. Наконец первая лодка, подгоняемая течением, ударилась о борт их судна, но никто не полез на абордаж. Кончились абордажники. На второй посудине попытались развернуться и удрать, но гребцов осталось мало, и их было разное количество справа и слева, потому лодка вместо бегства закружилась на месте, а после ещё одного залпа и вовсе отдалась на волю течения.
– Сдавайтесь! – крикнул Пётр, – А то всех перестреляем.
Подействовало. Пираты бросали луки и сабли на дно лодки, поднимали руки. Стрельцы спрыгнули в первую лодку и канатом привязали её к своему судну. Пётр в это время проверял убитых и раненых. Убитых было человек пятнадцать, тяжелораненых двое, их Пётр Дмитриевич добил кинжалом. Один был ранен легко в руку. Пожарский забинтовал ему наскоро рану и перешёл к последнему. Молодой парнишка был совершенно невредим. Этих двоих связали и перешли на вторую лодку. Здесь живых и здоровых оказалось семеро, двое было легко ранены и трое тяжело. Легкораненых Пётр тоже перевязал, а Малинин прекратил страдания тяжёлых. Раненых и здоровых связали и, привязав лодку к своему судну, занялись, наконец, ремонтом такелажа.