И опять Пожарский
Шрифт:
Народ при последних словах одобрительно загудел.
– Что ж, быть по сему, – с радостью утвердил Пожарский.
Пришлые опять бухнулись на колени и поснимали шапки, молясь на храм.
– Ладно, народ православный. Теперь давайте про секреты наши поговорим.
Вмиг наступила такая тишина, что казалось, люди и дышать перестали.
– Сначала хочу рассказать вам об успехах наших. Начнём с храма Рождества Христова. Плотники свою часть работы во вторник закончат. Печники обещают к Юрьеву дню тоже закончить. И в среду уже приступят к работам иконописцы. Работа эта не быстрая, да и спешки не терпит. Ведь у нас должен красивый храм получиться. Только раз назвали
Народ начал истово креститься. Ведь Рождество уже скоро, чуть больше месяца осталось.
– Теперь про успехи наши в переработке хочу поговорить. Дуняшиного масла продали мы в Нижнем Новгороде уже сорок два горшочка. И это только начало. Три дня назад пришёл ко мне купец из Владимира и попросил сделать ему партию в двадцать пять горшочков. Только просит за большую партию скидку сделать и продать те горшочки за восемь рублей. Согласился я с купцом. Ведь это двести рублёв. Денег у него, понятно, таких с собой нет. Но поверил я ему, что как расторгуется, всё сполна привезёт, обещал до Крещенья возвернуться. Сейчас Дуня ему срочно последние доделывает, завтра и отбывает купец во Владимир.
А сегодня приехал ко мне гость московский. Хочет он договор заключить на поставку в его лавку в Москву ста таких горшочков. Оплата будет также после продажи. Сроки, правда, купец не называет, но, думаю, и у этого быстро всё раскупят. Договорились мы по семи рублёв горшочки с маслом ему продать, ведь дорога дальняя, да и партия очень большая. Просьба у меня к вам, православные, по возможности больше молока Дуняше нашей продавайте. Деньги ведь на храм каменный собираем, и на школу часть пойдёт. Нужно книги ребятам закупить, и чернила, и бумагу, а это всё недёшево.
Православные стали перешёптываться.
– Теперь о новых наших переработках давайте поговорим, – не дал разгореться спорам и обсуждениям Пожарский. – Силантий Бобыль предлагает дать ему денег на разведение кроликов. Занимался он раньше этим, но жёнка померла, и не до кроликов ему стало. Теперь вот женился он, – княжич указал на смутившихся молодожёнов, стоявших недалеко от трибуны, – нужно будет Силантию клеток построить и купить пару десятков кролей на развод, да сена прикупить. Но дело должно выгореть. Только будет нужен нам ещё мастер, который шкурки кролей будет выделывать и шапки с шубами из них шить. Вот тогда это будет полная переработка. Так что кто мастера такого знает, который захочет в Вершилово перебраться, милости прошу, ко мне подходите.
– Есть у меня шурин в Жарской волости, но он в крепости у боярского сына Тимофея Зыкина, – раздалось из толпы.
Пётр поморщился: не хотелось ему ввязываться в дрязги с соседями, но мастер важнее.
– Что ж, пусть в Юрьев день подходит, переговорим с ним. Пока ничего не обещай, – ответил княжич родственнику.
– Благодарствую, князь-батюшка, – перекрестился мужик.
– Хорошо. Дальше пойдём. Травницы наши Зинаида и Феодора согласны учениц с десяток к себе взять, дабы летом травы заготавливать и в красивые вышитые мешочки те травы паковать. Нужно десять девок от тринадцати до пятнадцати лет. Сейчас зимой девок будем учить вышивать узоры, за то сестры берутся. – Пётр указал на монашек, те согласно закивали. – С весны же травницы начнут учить девок лекарственные травки собирать и сборы разные из них составлять. Отец Матвей, настоятель храма нашего, дело то благословил, можете не сумневаться, никто девок ведьмами не назовёт. – Пожарский посмотрел на собравшийся народ. – А если найдётся кто-нибудь, кто и поперёк меня, и поперёк церкви пойдёт и будет лжу
Народ, не ожидавший такого напора, аж отступил на шаг от трибуны, и все согласно закивали, дружно крестясь на новый храм.
– Пойдём дальше. Собираюсь я переработку одну по весне затеять. Только нужна будет мне для этого зола. Печи вы каждый день топите, и золы к весне должна накопиться прорва. Надо только ту золу собирать. Вот что я придумал. Нужен мне пожилой мужик или, может, хромой, такой, которому в поле тяжело работать. Будет он целыми днями по волости ездить и золу у вас забирать. Но не просто так. Сделаем мы на каждый дом лари ведра на три. Вы как золу из печи выгребете, остудите её и в ларь ссыпайте. Вот как наполнится ларь, так его мужик этот у вас заберёт, а вам пустой отдаст взамен, и счёт будет вести, за десять ларей будет копейку давать. К себе же домой потом, приехав, будет мужик тот золу просеивать через сито специальное, которое я у кузнецов в Нижнем закажу. Построим мужику этому на дворе амбары большие, и будет он золу эту просеянную в тех амбарах до весны хранить да смотреть, чтобы не отсырела – Пожарский оглядел народ. – Есть ли желающие?
– Так вон Савёл Буров, он хромоножка, в поле ему, знамо, невмоготу, а с золой-то справится. – Это опять Коровин. Нужно заметить этого старосту, может, из него и управляющий хороший вырастет.
– Выйди сюда, Савёл, – позвал княжич.
С дальних рядов, сильно подволакивая левую ногу, протиснулся здоровенный мужик.
– Здрав будь, князь-батюшка, – поклонился Буров.
– И тебе не хворать. Возьмёшься ли за работу эту?
– Дак ты, батюшка, не сказал, что я-то с того иметь буду, – прогудел, потупившись, Савёл.
– И правда! – спохватился Пётр. – Ты у народа будешь десять ларей за копейку покупать, а я у тебя буду десять ларей за три копейки покупать. И лошадь хорошую с санями дам, и сена на прокорм лошади. Устроит так?
– Благодарствую, князь-батюшка. Бога за тебя молить стану по три раза на дню, – троекратно перекрестился мужик.
– Вот и договорились. Подойдёшь завтра к управляющему моему Онисиму Петровичу Зотову. С ним обо всём и договоритесь: и где лари взять, и где сито, и где лошадку с санями. Обо всём.
– Благодарствую, князь-батюшка, всё исполню, – низко поклонился мужик и стал задом протискиваться назад в толпу.
– Дальше пойдём. Ещё одна переработка у меня в планах есть. Для этой переработки мне тоже зола нужна, но зола не простая. Нужен мне ещё один мужичок, коему в поле тяжело работать по старости али по увечью. Будет этот человек ездить по всей губернии и собирать кости коров и лошадей. Потом эти кости он будет в специальной печи сжигать, золу тоже через сито просеивать, а потом ещё и перетирать в ступке специальной. Пару лошадей, лари, сито, ступку и деньги на закупку костей я выделю. За работу же буду платить, после всех вычетов на закупку, по пять копеек за ларь двухведёрный. Есть ли желающие?
– Так Анисим если? – И снова Коровин.
– Выйди сюда, Анисим, – позвал Пожарский.
Этот мужичок тоже прихрамывал, но был заметно ниже и старше Савёла.
– Справишься с этой работой, Анисим? Как фамилия твоя? – недоверчиво оглядев мужичка, спросил Пётр.
– Фомин я, князь-батюшка, отец Тихона, супружника Дунькиного. Ты не смотри, что худой. Возьмусь я за работу костяную. Только про сено для лошадок не забудь, кормилец ты наш! – весело отчеканил мужичок.
– Ну и быть по сему! – улыбнулся шустрому мужичку Пожарский: такой точно справится. – Тоже завтра подойдёшь к Онисиму Петровичу.