И осталась только надежда

Бульба Наталья Владимировна

Двое в камуфляже, что стояли напротив, появившись, похоже, из подземного бункера, смотрели сурово, но не агрессивно. И еще один за спиной, автомат снят с предохранителя, палец оглаживает спусковой крючок. Его лица я не вижу, но он в этой команде самый опасный. Уже научился получить удовольствие от чужой смерти.

А до места, где нужно было установить опору будущего купола оставалось всего лишь несколько шагов.

— Тебя не спросил! — с апломбом бросил Игорь, слишком резко отреагировав на уточнение, что он

здесь делает.

— Слышь, парень, — довольно спокойно, проговорил тот, что спрашивал, — здесь закрытая зона, идут учения. Возвращайся-ка ты обратно.

— А мне обратно не надо, мне туда надо, — чуть спокойнее проворчал Жорик и показал рукой в ту сторону, куда шел.

— Нельзя, — продолжал пытаться вразумить первый.

— Да пошел ты….
– сорвался на мат Игорь и рванул чуть в сторону, обходя этих двоих.

Очередь из автомата выбила землю у его ног, но парень, вместе того, чтобы остановиться, петляя, бежал вперед.

— Урод, не стреляй, не хрен на него патроны переводить!

Игорь споткнулся, как раз в том месте, где должен лечь опорный кристалл.

Все остальное становится для меня откровением.

По сравнению с этими тремя, Жорик кажется пацаном. Щуплый, невысокий, беспомощный….

Он только и успевает, прикрыть голову руками, когда его настигает первый удар. Ботинок впивается ему в бок, вырывая крик. Еще удар, еще, еще…. Картинка смазана, но по тому, как она вздрагивает, я чувствую слепую ярость тех троих, что вкладывают в свои удары всю неутоленную злость, звериную злобу, данную им возможность отнимать жизнь.

— Хватит, — рявкнул один из них, отталкивая названного Уродом. Еще миг, и его ботинок бы проломил Игорю голову. — Сам сдохнет. А не сдохнет, на всю жизнь инвалидную запомнит.

— Жалостливый ты, Шило. Не к добру это, — хмыкнул тот, но отошел.

— Восьмой активирован. — Кадинар был бесстрастен, но я чувствовал, что происходило в его душе.

Он перестал быть человеком, но не сумел стать даймоном. То, что не удалось сделать мне, сделали эти трое. Мы были расой воинов, мы убивали не только виноватых, но и безвинных, мы насиловали женщин. Но наша жестокость была целесообразна. Выбирая себе противника, мы гнушались слабыми, как недостойными нашей чести. Мы гордились своей силой, но нашей славой становилась победа над тем, кто был сильнее.

Нечисть! Для меня, берсерка, они были не имеющей права на жизнь нечистью.

Внутри боролись два чувства. Мальчишка, от которого отказался сначала отец, посчитав женщину недостойной себя, а потом и мать, чтобы не мешал жить! И эти трое! Черное и белое, свет и тьма, каждый из которых был и тем, и другим!

— Что с первой? — Щиты едва сдерживали бушующую в душе бурю.

— Удаление сто метров. Остановились. На точке посторонние, ждут. — Сартарис чуть помедлив, уточнил: — Сергею сообщить?

— Нет. —

Я понял, о ком и о чем он спросил. Я знал, что группа взводного могла подойти к Игорю до того, как станет поздно, но…. — Нет, — повторил я, не столько для него, сколько для себя. Если судьба будет к нему благосклонна….

«Лера».

Она откликнулась мгновенно, ожидала мой интерес.

«Там семья, решили собрать букетик из полевых цветов. Уже возвращаются к машине».

«Понял».

Говорить ей, чтобы была осторожнее, не стал. Она бы сразу поняла, что что-то случилось.

Случилось….

…. Я стоял у окна, и ждал, когда Асия приведет Рае. В отличие от Леры, которая из суеверия не стала прощаться с близкими, для себя я посчитал это необходимым.

Впрочем, мы не просто по-разному воспринимали эту ситуацию, она была для нас разной. Там, где для нее будущее существовало, для меня его не было. Я оставил шанс вернуться для нее, но не для себя.

Их приближение ощутил задолго до того, как они подошли к гостиной в алтарате моей старшей дочери. Закираль намеревался привести сестру к клятве талтара. Когда все закончится.

Я не обернулся и тогда, когда они вошли. Асия прошла вперед, остановившись у меня за спиной, Рае замерла у самой двери. В ней не было дара предвидения, но она была женщиной. Не понимала, но уже чувствовала.

— Ты очень похожа на свою мать. А вот в Таши уже чувствуется кровь даймонов. Пусть исподволь, но той удалось оставить свой след.

Я продолжал стоять и смотреть вдаль. Бескрайнее небо, похожие на причудливые замки громады облаков, что огибали защитные поля владений Асии. Этой дочери от меня досталась любовь к стихиям.

— Отец?!

Поверила она сразу, но… ее боль и смятение накатывались на меня волнами. Ослабленные щиты не были для них преградой.

— Я должен был сказать тебе сам. — Ни один из нас не шевельнулся. — Твоя мать погибла не по моему приказу, но вина за ее смерть лежит на мне. Тогда я еще не верил, что Яланир решится на такое.

— Зачем?!

Она все-таки подошла ближе, остановилась рядом с сестрой. Нас разделял всего лишь шаг, но она не могла его сделать, я же… не имел на него права.

— Зачем я говорю тебе об этом? — Я заставил себя развернуться. Желание увидеть ее глаза, было сильнее выдержки. — Хотел, чтобы ты услышала это от меня.

— Ты стоял рядом, а я не узнала тебя. — Ее шепот был слишком тихим, чтобы услышать, но для меня прозвучал громогласно.

— Я не хотел тревожить твой покой. — Это было неправдой. Я не был сентиментален и склонен к тому, чтобы щадить чужие чувства.

Возможно, именно это и было неправдой.

Ее пальцы осторожно коснулись лица, умело дернули застежку платка, скользнули вверх, откидывая назад капюшон.