И осталась только надежда
Шрифт:
Хорошо, что дальше было не до размышлений.
После Андрея первым прибыл Сергей. Спустя несколько минут начали подтягиваться и остальные командиры взводов, которые должны были участвовать в захвате базы. Короткий разговор и по одному, по двое они покидали гостиную в сопровождении Кадинара или Сартариса, довольно быстро возвращавшихся обратно.
Похоже, кое-что я вчера вечером пропустила. Мужчины чувствовали себя в окружении даймонов совершенно естественно, а ведь некоторые из них видели чернокожих воинов впервые.
— Ты вчера был здесь?
Уточнять во сколько именно, Андрей не стал.
— Вилдор собирал нас, когда появился Маргилу и вот этот. — Он взглядом указал на Сарката.
— Вы все-таки участвуете? — сделала я правильный вывод.
— Это и наш мир, хотя твои друзья с нами не очень-то и согласны.
— По поводу мира или участия? — хмыкнула я. Его заявление прозвучало весьма двусмысленно.
Ответить он не успел. Сергей, свистнув, привлек его внимание, а когда тот обернулся, жестом позвал к себе.
Время тянулось и бежало одновременно, отмеряемое биением сердца. Тяжесть становилась все ощутимее, как и тревога. Вот только было в ней что-то, заставлявшее меня улыбаться. Вопреки происходящему, вопреки тому, что должно было вот-вот случиться.
Я не понимала, откуда то тепло, что вынуждало туманиться мой взгляд, почему губы шепчут имя дочери, почему….
Не понимала….
Мой крик заставил всех замереть. Вилдор оказался около меня раньше, чем я успела осознать, что выплетаю портал.
Заклинание разорвало пространство, сорвав купол защиты, укрывавшей этот дом.
Это уже не имело значения!
Накидывала набиру я уже входя в серый туман. Следом за дарианцем.
Знакомые развалины вдалеке, березовая рощица, безбрежное голубое небо, стрекот кузнечиков…. Как же много может вместить в себя лишь одно мгновение!
Щиты Вилдоры раскрываются, укрывая собой двоих….
Я настолько доверяю своему кошмару, что игнорирую даймона, который отлетает на землю, сбитый мощным ударом, странное существо, что пытается подняться на ноги у грани, за которой чувствуется Хаос.
В этом мире, в этот миг есть только она…. Моя дочь…. Моя Амалия…. И то счастье, которое сносит все барьеры выдержки.
Я обещала держаться, но я не знала, что нарушить клятвы так сладостно.
— Мы вернемся!
Он знает меня слишком хорошо, не позволяя моей ярости вырваться. Слишком. А я верю тому, что он говорит.
Схватив дочь, вновь скрываюсь в тумане перехода, успев заметить, как Вилдор подхватывает упавшего без сил человека.
Мы возвращаемся в гостиную, но там уже никого нет, кроме Сашки. И снова портал. Место мне незнакомо, но я догадываюсь, что это запасное логово, наличие которого я только предполагала.
Их слишком много вокруг: даймонов, людей. Они говорят все сразу, задают вопросы. Мне, Амалии, мужчине, которого Кадинар одновременно накачивает силой и заставляет съесть хаткари. Тот матерится, отталкивает
Не отпуская дочь, которую прижимаю к себе, буквально протискиваюсь к спасителю Амалии, пытаюсь благодарить, но он качает головой и продолжает твердить про какого-то Туорана, который приказал ему отдать….
Я опять ничего не понимаю, но он протягивает мне кристалл, который я машинально беру в руки и… падает без сил на пол, продолжая проклинать весь этот мир. И даймонов. И ту сволочь, которая показала ему его ничтожность! И ту суку, которая все это придумала! И ту тварь без имени….
Вилдор выхватывает у меня кристалл, кидает Сартарису, продолжая возвращать силы в утомленное боем тело.
В этой кажущейся суете нет даже намека на порядок, но, похоже, только для меня. Их движения при всей хаотичности, скрывают за собой какую-то целесообразность. Но мне трудно осознать ее, потому что все, что я слышу, стук сердца Амалии и то, как ее губы непрерывно твердят: 'Мама, мама, мама….'.
Ее голос звучит оглушающе, затмевая собой все звуки, создавая из них гулкий фон, в котором больше нет смысла, только отдельные слова, прорывающееся сквозь рвущееся из груди: она жива, она со мной….
Теперь я понимаю, почему женщины не могут быть воинами. Невозможно быть матерью и….
— Лера! — Его взгляд холодный, как ночь, отрезвляет, возвращая окружающему миру четкость и реальность. — Нам нужно поговорить с Амалией.
Дочь выглядит более собранной, повзрослевшей. Вжимается мне шмыгающим носом в шею, но тут же отстраняется, выворачивается из моих объятий.
— Вилдор…. — Он держит Амалию за руку. Надежный. Достойный моего доверия. Это не мое мнение, я вижу его в глазах дочери. — Как он?
Тот не переспрашивает, просто оглядывается на мгновение на пристроенного на весьма скромной лежанке мужчину.
— Как говорит Александр, отделался легким испугом. — И заметив, что я недовольна ответом, добавляет, — умереть я ему не позволю. Даже если очень просить будет.
Не скажу, что это успокаивает, но я заставляю себя отбросить эмоции. То предчувствие, что разбудило меня утром, теперь обретает суть. Не зря же дарианец неоднократно повторял, что до проявления Храма осталось не время — событие.
Этим событием стало возвращение моей дочери. Мир, наделивший наш род Равновесием, не мог подвергнуть опасности свою юную носительницу.
Чувствуя себя ослепшей и оглохшей, натыкаясь на что-то и кого-то, доплетаюсь до угла зала, где устроились Вилдор, Маргилу, Саркат с Сартарисом и Кадинар с Сашкой. Туда же перетащили и мужчину, который был с Амалией.
Не успела я сообразить, куда бы пристроиться, чтобы быть и рядом с дочерью и не мешать, как сын буквально силой усадил меня в кресло, появившееся словно из воздуха.