И плачут ангелы
Шрифт:
— Приведите осведомителя, — велел он.
Эсау Гонделе тихо сказал что-то в рацию. Через несколько минут послышался шум подъезжающего «лендровера», сквозь стволы деревьев замелькали горящие фары.
— Старшина, постройте жителей.
В безжалостном свете прожекторов около шестидесяти человек выстроились на обочине дороги, у длинного ряда домиков для сотрудников миссии. Полковник Роланд Баллантайн вскочил на «лендровер» и поднес к губам мегафон.
— Среди вас побывали преступники, — свободно заговорил он на исиндебеле. — Они оставили вонь смерти над поселком. Они приходили
Чернокожие мужчины, женщины и дети, вытянувшись цепочкой, стояли в ослепительном круге света бесстрастно и неподвижно, как стадо скота, молча слушая. Они попали между молотом и наковальней: с одной стороны — террористы, с другой — силы безопасности.
— Правительство — ваш отец. Как всякий хороший отец, оно хочет защитить своих детей. Но среди вас есть глупые дети — те, кто участвует в заговорах преступников, те, кто кормит их, передает новости и сообщает о нашем прибытии. Мы все знаем. И мы знаем, кто их предупредил.
У ног Роланда на скамейке в кузове «лендровера» сидел человек, с головы до ног закутанный в покрывало, так что было невозможно определить, мужчина это или женщина.
— Сейчас мы найдем тех, кто помогает преступникам, — заявил Роланд.
«Лендровер» медленно поехал вдоль выстроившихся у дороги жителей, и солдат светил фонариком в лицо каждого. Из открытого кузова загадочная фигура в балахоне вглядывалась в освещенные лица — сквозь прорези в капюшоне поблескивал в глазах отраженный свет фонарика. Осведомитель сидел не шелохнувшись, и «лендровер» со скоростью пешехода приближался к тому месту, где стояли Самсон и Констанция, поддерживая с двух сторон Гидеона.
— Это не опасно? — спросил Самсон одними губами. — Они тебя знают?
— Понятия не имею, — ответила Констанция.
— Что нам делать?
Она не успела ответить: «лендровер» подъехал к ним, и фигура в балахоне впервые шевельнулась — длинная черная рука показала прямо на Констанцию. Не говоря ни единого слова, двое солдат вышли из темноты за спиной девушки и схватили ее за руки.
— Констанция! — Самсон выбежал вперед и потянулся к ней.
Его ударили прикладом по почкам, невыносимая боль пронзила позвоночник до самой макушки. Самсон упал на колени.
От боли в глазах потемнело, в лицо бил ослепительный луч фонаря. Неимоверным усилием воли Самсон заставил себя встать на ноги — в живот тут же уперлось дуло винтовки.
— Дружок, ты нам не нужен. Не вмешивайся в то, что тебя не касается.
Солдаты уводили Констанцию. Девушка покорно шла между двумя высокими парнями в камуфляже — она казалась очень маленькой и беззащитной. Она оглянулась и пристально посмотрела на Самсона, губы что-то прошептали.
Потом корпус «лендровера» заслонил луч прожектора, и маленькую группу поглотила темнота. Через мгновение Констанция вновь показалась в луче света — она оставила позади своих конвоиров и бежала к деревьям.
— Нет! — изо всех сил закричал Самсон, зная, что сейчас произойдет. — Стой, Констанция! Стой!
Девушка летела, словно мотылек на свет лампы,
Солдаты подхватили ее за руки и за ноги и принесли тело обратно. Голова свешивалась почти до земли, стекающая из ноздрей и рта кровь в свете прожекторов казалась черной и тягучей, как патока. Девушку небрежно забросили в кузов «лендровера» — точно антилопу, подстреленную на охоте.
Самсон Кумало шел по центральной улице Булавайо. В воздухе еще чувствовалась ночная прохлада, деревья отбрасывали полоски тени на дорогу. Самсон без труда влился в неторопливый поток людей на тротуаре, не пытаясь спрятать лицо от взгляда полицейского, стоявшего на углу парка.
В ожидании зеленого света на перекрестке Самсон вгляделся в окружающих: равнодушные лица матабеле бесстрастно застыли, глаза опущены; белые матери семейств в ярких платьях идут за покупками — с сумкой на одном плече и автоматом на другом. Белых мужчин на улицах мало, и большинство из них уже не годились для службы в армии, остальные ходили в военной форме и с оружием.
Через перекресток проезжали в основном армейские машины. С тех пор как против Родезии ввели экономические санкции, бензин выдавали по несколько литров в месяц. Приезжающие в город фермеры сидели за рулем неуклюжих автомобилей, защищенных броней от мин.
Впервые с момента смерти Констанции Самсона захлестнула настоящая ненависть при виде белых лиц. До этого, словно охваченный оцепенением, он не чувствовал боли, но теперь действие анестетика заканчивалось.
Как и все матабеле вокруг, Самсон сохранял на лице непроницаемое выражение. Никакого багажа он с собой не взял: любой пакет немедленно привлек бы внимание и привел к обыску. Оделся он в джинсы, рубашку с коротким рукавом и спортивные туфли: куртка вызывает подозрение, потому что под ней можно спрятать оружие. Его единственным оружием была ненависть.
Загорелся зеленый свет. Самсон неторопливо перешел на другую сторону и направился к автобусной станции. Даже в такой ранний час здесь собралась толпа. В очереди терпеливо ждали возвращающиеся домой крестьяне, тяжело нагруженные покупками: мукой, солью, жестянками с маслом и керосином, свечами и спичками, мылом, рулонами тканей и картонными коробками прочих городских товаров. Они сидели на корточках под железными навесами, болтали, смеялись, жевали поджаренные початки кукурузы, пили кока-колу. Матери кормили грудью младенцев или ругали детишек постарше.
Каждые несколько минут в клубах выхлопных газов подкатывал автобус, из которого вываливалась толпа пассажиров, чьи места немедленно занимали, но очередь при этом словно бы и не уменьшалась. Самсон привалился к стене общественного туалета, стоявшего в самом центре автобусной станции, и приготовился ждать.
Сначала он не узнал товарища Тебе: тот был одет в потертый и грязный синий комбинезон с вышитой на спине надписью «Мясная лавка Коэна». Сутулые плечи делали его ниже ростом, а выражение идиотского доброжелательства придавало безобидный вид.