И приидет всадник…
Шрифт:
— Дети имеются? — спросил Брейди.
— Два сына, учатся в колледже, — ответила она и повернулась к нему. — Есть идеи?
— Пока никаких, — в версию ненависти к матери трое убитых мужчин все равно не вписывались.
— Она недавно развелась.
Брейди быстро подсчитал: один холостяк, двое женатых, двое разведенных. Тут тоже ряд не выстраивается.
С мелодичным сигналом, куда более приятным, чем надоевший «Мьюзак» [8] , индикатор этажей сменил значок «L» на «P», означавший подземную автостоянку, и дверь лифта открылась. В кабинку вошла женщина, державшая за руку маленькую девочку. Алиша и Брейди выволокли свои сумки наружу. Подземный гараж для парковки скудно
8
Музыкальное оборудование гостиниц, магазинов и т. п., производимое фирмой «Muzak LLC» для трансляции фоновой музыки.
— На чьей машине поедем? — спросил Брейди.
— На моей, — Алиша припарковала свой автомобиль ближе к выходу, чем он. — Тебе еще нужно будет посмотреть запись, прежде чем мы доберемся до места.
Когда они проходили под лампами, их бледные тени обращались вокруг них, напоминая сдвоенные солнечные часы.
— Синтия Леб, — произнес Брейди. — Что ты еще можешь о ней сказать?
Какое-то время Алиша шагала молча.
— Я пытаюсь вспомнить ее фотографии на стене в коридоре, — тихо сказала она и встряхнула головой. — А вспоминается все время та ужасная голова, которую мы нашли на кухонном столе.
— Не торопись.
Они остановились возле аквамаринового «торуса» [9] . Алиша достала ключ, открыла багажник и застыла, держа руки на крышке, словно пыталась рассмотреть что-то в темноте под ней.
— Она кажется мне симпатичным и понятным человеком, словно мы были знакомы, — произнесла она наконец. — Она расписывала пластиковые корзинки для мусора и продавала их через Интернет. — Алиша усмехнулась. — Один из экспертов нашел счета и упаковочные реестры в ее домашнем офисе, который весь заставлен этими мусорными урнами — штабеля с меня высотой. Разбогатеть не разбогатела, но наверняка очень старалась добиться успеха. — Она повернулась к Брейди. — У нее простой и уютный деревенский дом. Я прямо вижу, как она сидит в кресле, сплетенном из прутьев, в тапочках из овчины, прихлебывает из кружки горячий шоколад, возможно, с капелькой «Бэйлиз», и рассказывает подруге, как прекрасно проживет, торгуя своими корзинками, или сидром на праздничных мероприятиях, или подбирая собачьи какашки — как угодно, лишь бы доказать бывшему мужу-изменщику, что может без него обойтись.
9
Автомобиль среднего класса компании «Форд».
— Муж ей изменял?
— Так говорили некоторые из соседей, что собрались вчера у места преступления, — ответила Алиша, уложив в багажник свой чемодан и одну из сумок с оборудованием ЦМП. — Не факт, конечно.
Она шагнула в сторону, чтобы Брейди мог уложить свой чемодан. Поверх вещей Алиша водрузила чехол с «шаром для боулинга» и, расстегнув «молнию», открыла его. Брейди подивился количеству всяких приспособлений и тому, как хитро они были там уложены. Перевернутый шлем сам служил контейнером для компактного компьютера и еще двух устройств. Когда Алиша их вынимала, они явно выходили из каких-то специальных креплений или пазов в шлеме. Конструкторы, судя по всему, уделяли безопасной транспортировке и хранению прибора не меньше внимания, чем его эксплуатации. Вот бы все инженеры так тщательно работали!
— Здесь все, что тебе нужно просмотреть, — сказала Алиша, показывая аппаратуру, которую держала в руках. — Пошли.
18
Увидев
«Поворачивайся и уходи, — сказал себе Пип. — Просто возьми и уйди».
Вместо этого он прошел в комнатушку и опустился на стул напротив Хюбера. Дверь, щелкнув, закрылась, официант исчез. Пип посмотрел на Никласа, излучавшего самое сердечное радушие, и почувствовал, как напряглись мышцы лица.
— Вы меня вызвали сюда… а в противном случае обещали неприятности…
— Извини за некоторую театральность, Пип, — пожал плечами Хюбер. — Просто мне хотелось подчеркнуть особую важность этой встречи. Думаю, ты понимаешь.
Что Пип прекрасно понимал, так это психологию людей, подобных Хюберу. Им казалось: то, что важно для них, должно быть важным для всех. Они мастерски умели льстить, запугивать и манипулировать людьми, чтобы склонить их к своей точке зрения. Люко давно овладел этим мастерством. А Пип долгое время был подопытным кроликом, на котором Люко отрабатывал свое искусство.
Пип обнаружил, что сидит на самом краешке стула, выдавая тем самым обуревавший его страх. Он подвинулся назад и сел свободнее. При весе под шестьдесят килограммов и росте за метр семьдесят он казался совсем маленьким из-за своего увечья и детского лица. Заискивающие манеры, от которых он тщетно пытался избавиться, не добавляли ему внушительности. Пип положил короткую ногу поверх длинной и нервно ощупал изоленту, которой книги были примотаны к подошве. Затем поднял взгляд на собеседника.
Хюбер смотрел на него внимательным расчетливым взглядом, будто измеряя. Губы его скривились в жесткой довольной улыбке. Словно он не сомневался, что уже выиграл бой, не успев начать — предстояло всего лишь пройти путь до неизбежной победы.
Пипу захотелось сказать что-то насмешливое, ошеломить его, согнать эту улыбочку и дать понять, что Хюбер недооценивает Пиппино Фараго. Но в голову ничего не приходило. Он хотел спросить, что же от него нужно, но в дверь дважды громко стукнули. От неожиданности Пип подскочил так, будто туда вломился спецназ. Хюбер улыбнулся еще шире.
— Войдите, — сказал он.
Вошел официант, он поставил на стол поднос и ушел. На подносе лежали составные части наргиле —кальяна, в котором курили смесь табака и сушеных фруктов. У Люко тоже был такой, только он называл его «бонг» и когда-то пользовался им для курения зелий покрепче. Но то было раньше, до того как ему взбрело на ум заботиться о своем здоровье.
Хюбер склонился над кальяном и начал его собирать. Он налил воды в основание, сделанное из янтарного стекла, — в него вставлялся медный патрубок, из которого торчала каучуковая трубка, переходившая в другую, более гибкую и тонкую, из пропитанной ткани, которая оканчивалась пластмассовым мундштуком. В сознании большинства людей такие изделия ассоциируются с восточными опиокурильнями.
— Пип, мне кажется, мы могли бы помочь друг другу — сказал Хюбер, не отрываясь от своего занятия. Он надел на конец патрубка нечто похожее на медное ситечко, а в него поместил керамическую чашку. — Я знаю, ты думаешь, мы с тобой по разные линии фронта. Уверяю тебя, это не тот случай.
Хюбер откинулся назад, чтобы залезть в карман брюк, и достал оттуда кожаный кисет. Раскрыв его, Хюбер высыпал некоторую часть содержимого на керамическую чашку. До Пипа донесся запах табака и сушеных яблок.
— Твой хозяин — жестокий человек, — сказал Хюбер, взглянув на него.
— Он мой друг.
— Да, да, конечно. Ты должен был это сказать. Но, Пип… — он перевел взгляд на беспокойные пальцы калеки, которые вытянули на ботинке край изоленты сантиметра на три, — разве не Люко Скарамуцци сделал тебя калекой?