И приведут дороги

Способина Наталья

– Вот лешие, – недовольно сказала Добронега. – Яр, ну ты хоть им скажи! – прошипела она нашему вознице.

– Тише вы! У меня девки спят, – сурово произнес тот, впрочем, особой злости в его тоне не было.

– Разбудили, да? – спросила меня Добронега.

– Да ничего. – Я села и посмотрела на Злату, которая тревожно нахмурилась во сне.

Передвинувшись мимо Добронеги к переднему пологу, я мимоходом подумала, что той, наверное, не очень удобно сидеть спиной по ходу движения. Но видимо, она как настоящая мать смирилась с неудобством и уступила нам лучшие места. Отдернув полог, я увидела красный плащ возницы. Мне казалось странным надевать в дорогу

парадные одежды, но, наверное, здесь это что-то значило. Встав на колени, я посмотрела вперед поверх плеча нашего возницы. Едущие перед повозкой всадники в синих плащах изо всех сил старались смеяться потише, но это им совсем не удавалось. Один из них сложился пополам, едва не падая с коня, отчего конь под ним тревожно всхрапывал. Двое других, держась за животы, хохотали так, что им не хватало дыхания. Ехавший слева воин Радима оглянулся на повозку, и я перехватила виноватую улыбку. Его лицо было смутно знакомым, но имени я не знала. Я на всякий случай улыбнулась в ответ.

– Вот лешие, – повторила Добронега, впрочем, вполне миролюбиво.

– А это воины князя или княжича? – Задвинув полог, я села рядом с матерью Радима.

Та вытащила из моих волос соломинку, отбросила ее прочь и сказала:

– Да Миролюбовы это сорвиголовы. Князь с ними построже.

– А как Миролюб успел прислать часть своей дружины? – спросила я. – С ним и людей-то столько не было.

– То мне неведомо, – заученно произнесла Добронега, а потом добавила: – Да это, верно, те, которые в Каменице оставались. Ты же видишь, не с ними он приезжал.

– Да я их разглядеть толком с утра не успела, – пробормотала я, понимая, что Всемила должна была знать большинство воинов в лицо. Впрочем, Добронегу такой ответ удовлетворил, и она не стала развивать эту тему, а вместо этого, достав из моих волос очередную соломинку и бросив ее на пол, спросила:

– Снилось-то тебе что? Ты улыбалась.

– Мне снилось, что я уснула в кровати Радима, – осторожно ответила я, следя за ее реакцией. – А отец меня на место отнес.

На лице Добронеги расцвела нежная улыбка.

– Ох, дочка, дочка. Все детство ты у него в постели засыпала. Мол, только там тебе не страшно. Так вот у отца каждый вечер и начинался: домой придет, отужинает, да тебя на место относит. Так и носил, пока жив был…

На этих словах Добронега замолчала и зябко повела плечами. А потом и вовсе отвернулась и отогнула полог. Я увидела бок коня. Про таких, кажется, говорят «серый в яблоках».

– Случилось что? – тут же спросил воин и склонился к Добронеге.

– Все хорошо, Олег, – ответила она, и я на миг перестала дышать.

Не успев подумать, что делаю, я наклонилась, почти улегшись на колени Добронеги, выглянула из повозки и тут же наткнулась на встревоженный взгляд Альгидраса.

Явился!

– А я думала, что тебя здесь нет, – озвучила я свою мысль.

– Как же нет, когда я обещал с вами ехать? – в его голосе послышалось легкое удивление и даже обида.

Впрочем, мне было на это откровенно плевать: я тоже сердилась. Однако стоило посмотреть в его глаза, как злость куда-то улетучилась. Те сейчас по цвету походили на хмурое небо над нашими головами, и я невпопад заметила:

– Наверное, дождь сегодня будет.

Альгидрас озадаченно моргнул, выпрямился в седле и уверенно сказал:

– Не будет. Белена сказала, что к обеду облака разойдутся.

– У Белены опять был, – досадливо произнесла Добронега у меня над головой.

– По дороге заехал, – виновато сказал Альгидрас, расчесывая пальцами гриву своего коня и не глядя на Добронегу.

–

Ох, Олег, Олег, управы на тебя никакой нет.

Альгидрас ничего не ответил, Добронега устало вздохнула, а я поняла, что этот неловкий разговор пора заканчивать. Задернув полог, я забралась обратно на свое место и отвернулась от Добронеги, чтобы она не увидела моей глупой улыбки. Серое утро вдруг стало невозможно ярким, а монотонная дорога – вполне терпимой. И все так изменилось от присутствия одного-единственного мальчишки.

Я поудобнее устроилась на подушках и, наслаждаясь вновь обретенным спокойствием, старалась не думать, что вскоре будет привал. Там придется выходить из повозки и быть на виду у двух с лишним десятков чужих людей. Наконец послышалась какая-то возня, голоса, и мы явно сменили направление, потому что телегу затрясло сильнее. От тряски проснулась Злата.

Повозка вздрогнула и замерла. Я потянулась было к пологу, однако обратила внимание, что все продолжают сидеть на своих местах. Пришлось сделать вид, что просто решила сменить позу. Через какое-то время полог со стороны Добронеги отдернули, и Альгидрас, успевший снять шлем, протянул ей руку, помогая выбраться. Я вылезла вслед за ней, почувствовав, как горячие пальцы сжали мою ладонь, помогая мне удержать равновесие.

– Устала? – негромко спросил он, и в его голосе мне послышались виноватые нотки.

– Мог бы предупредить, что уедешь! Я не знала, что и думать. Думала, ты не вернешься, – прошептала я, выдергивая руку.

– Не мог, – так же тихо ответил он. – Я не думал, что уеду. Мне пришлось.

Он вправду выглядел виноватым. Я дернула плечом и отошла от повозки, чтобы Злата могла выйти. Чувствовала я себя при этом так, будто мне снова пятнадцать и я влюбилась в мальчика из параллельного класса, с той лишь разницей, что теперь я осознавала, насколько нелепо все это выглядит.

Злата двигалась неуклюже, словно до сих пор не проснулась. Она на миг обняла Альгидраса, погладила его по затылку, что-то сказала на ухо, тот ответил ей, однако не обнял в ответ. А ведь раньше, в доме Радима, он вел себя иначе. Сейчас же стоял так, как, наверное, и должен стоять рядовой воин князя: руки по швам, взгляд прямо перед собой. Злата это заметила, отстранилась, посмотрела на него недовольно и даже головой покачала.

Потом она решительно направилась ко мне, и не успела я опомниться, как была утянута в сторону за кустики. Сперва я чувствовала себя неловко и косилась на мужчин, но те разбирали седельные сумки, и на нас никто не обращал внимания. Закончив свои дела, мы, к моему удивлению, не вернулись на стоянку. Вместо этого Злата вывела нас на едва заметную тропку и уверенно направилась в противоположную сторону. Я несколько секунд недоуменно смотрела ей вслед, а потом – не бросать же ее одну – пошла догонять. Оказалось, мы вышли к ручью, где можно было умыться и вдоволь напиться холодной воды.

На полпути к стоянке нам встретился что-то весело насвистывавший Горислав с небольшим котелком в руке.

– За водицей! – бодро объявил он и шагнул в сторону, ломая спиной кусты, чтобы мы смогли пройти по узкой тропке.

Злата прошла мимо, не посмотрев на Горислава, на секунду мне даже почудилась в этом некая демонстративность, я же не удержалась и покосилась на весельчака. Тот подмигнул мне так же задорно, как утром, и стоило повернуться к нему спиной, как я почувствовала, что что-то коснулось моих волос. Отойдя на несколько шагов и приказав себе не оборачиваться, я ощупью нашла в волосах какую-то веточку. Вынув ее, увидела, что это цветок.