И пусть наступит утро
Шрифт:
– Почему вы молчите, лейтенант?
– - повторил руководитель.
– Доложите, сколько раз вы выполняли эту задачу?
«Много раз», - хочет сказать лейтенант, но вместо этого отвечает:
– Я знал эту стрельбу, когда окончил училище!
– А сейчас забыли? Выходит, деградируем?
– жестко бросил Богданов.
– Разве у вас нет времени прочесть учебник? Вот этот.
– И он показал Березину книгу, лежавшую перед ним на столе.
– А может быть, желания нет?
Сергей смущенно молчал.
– Я командир
– Вот что, лейтенант Березин, сейчас нет больше времени говорить с вами на эту тему. Решаем так: через неделю ровно в семнадцать часов ожидаю вас...
Проверку тогда Богданов устроил Сергею основательную. Майор даже улыбнулся сейчас, вспоминая об этом. Но главное - он убедился, что не ошибся в своих выводах. Стрельбу с самолетом, которую он дал лейтенанту, для проверки, тот провел образцово. Майор едва удержался тогда от похвалы. «Успеется еще», - решил Богданов. И правильно. Как оказалось, Березин снова «проявил характер»...
– Так что же мы решаем?
– вслух спросил майор.
– Предать его суду - значит отмахнуться от человека, пойти по линии наименьшего сопротивления. Мне думается, мы не имеем морального права так поступать. В народе говорят, что «даже дуги гнут с терпеньем и не вдруг».
– Как хотите, Николай Васильевич, а я был вынужден доложить об этом в штаб корпуса.
Богданов нахмурился:
– Поторопились немного, следовало бы нам получше разобраться.
Заместитель начальника гарнизона развел руками:
– Случай из ряда вон выходящий. Неповиновение. Скрывать нельзя. Да и вы сами в этом не заинтересованы. Потом неприятностей не оберешься. А разбираться можно до бесконечности.
Богданов покраснел.
– Скрывать, не скрывать? О чем вы говорите? Разве я об этом?.. Ну вот вы написали. Вроде как даже оправдаться нам помогли: дескать, все меры испробованы, воспитывали - не помогло...
Не помогло... Но перед своей совестью не оправдаешься.
– Вы что, Николай Васильевич, серьезно считаете, что Березина легко можно перевоспитать?
– спросил заместитель начальника гарнизона.
– Легко или тяжело, я не взвешивал, а помочь нужно.
– Разве наказание на помощь?
– Если оно соизмеримо с виной, подчеркнул майор.
– А вы не задумывались над тем, что эти молодые люди приходят в армию добровольно?
– Думал.
– А о том, что и конфликтов больше всего возникает именно с ними, с молодыми?
– Хотите сказать, что это наша недоработка?
– Именно!
– подтвердил майор.
– Жалеете, эначит, Березина?
– А вы?
– Нет. Жалость унижает человека.
– А вам не кажется, - негромко спросил Богданов, - что этот афоризм иногда оправдывает жестокость?
– Это не жестокость, а необходимость. Но я вижу, наш спор ни к чему не не приведет. Вы - командир полка. Лейтенант Березин - ваш подчиненный,
– Я только считал своим долгом предупредить вас, что я доложил командиру корпуса, и, не скрою, мне жаль, что вы не захотели проявить твердость.
Богданов привык верить в людей, видеть и находить в них хорошее, помогать исправлять ошибки, избавляться от несвойственного им, чуждого, наносного. А его призывали сейчас отказаться от этого. Нет, с этим он согласиться не мог.
– Я думаю, что поступаю правильно, - сухо сказал Богданов.
– Сожалею, - поднялся собеседник, - но мы смотрим на дело Березина с разных точек зрения. Для меня главное - факты...
Буденный приехал!
Богданов молча курил. Его собеседник, старший политрук, временно замещавший комиссара полка, говорил о воинской дисциплине.
– Молодых командиров тоже можно понять, - Иващенко смотрел на командира полка спокойными серовато-зелеными глазами. Измаил не Днепропетровск. Здесь и пойти некуда.
– «Да, молодость, есть молодость», - думал майор. Он, в прошлом секретарь райкома комсомола, хорошо это знал. Понятно, Измаил не Днепропетровск. В городе, где теперь расположился полк, все было другим.
– Полк Богданова, охранявший границу по Дунаю, вытянулся вдоль реки. Третьему дивизиону повезло: он занимал крепость, которую когда-то штурмовали чудо-богатыри Суворова. Богданов провел здесь немало времени, с интересом рассматривая сохранившиеся турецкие редуты и бастионы. Изучив на местности все этапы штурма крепости, он однажды собрал всех командиров и провел с ними увлекательную экскурсию в прошлое. Пройдя по следам наступлений трех отрядов Суворова, Богданов показал командирам, где форсировала Дунай флотилия де Рибаса.
– Вот здесь, - рассказывал Богданов, - в ночь на одиннадцатое декабря тысяча семьсот девяностого года осадные орудия Суворова разрушили турецкие укрепления, положив начало штурму крепости..
– Командиры с интересом слушали Богданова. Потом они осматривали часовню, любовались колоколами, читая гордые слова, высеченные на них: «Отлиты из пушек, отбитых Суворовым у басурман».
– И все же, - проговорил Богданов, возвращаясь к теме разговора, - хотя я с вами и согласен, что к молодым командирам нужен особый подход, тем не менее и требовательность к ним мы снижать не должны. Наоборот...
– Товарищ майор! Разрешите обратиться, - прервал их разговор дежурный по полку.
– Только что звонили из штаба корпуса. К нам выехал Маршал Советского Союза Буденный!
Богданов встал.
– Хорошо. Можете идти. Ну, я сейчас поеду встречать маршала, повернулся Богданов к Иващенко, а наш разговор мы еще продолжим.
Березин, только что отбывший домашний арест, столкнулся у ворот крепости со своим командиром, но Ришард прошел мимо, едва ответив на приветствие. Он, казалось, был чем-то возбужден.