И с привкусом соли на губах
Шрифт:
— Лиан, не выходите без надобности. Обещаешь мне?
— Обещаю!
— Даже если меня заберут, пожалуйста не доверяй Македову. Я не знаю, что у него на уме, но он сумасшедший!
— Хорошо, Артем, не переживай. Я позабочусь о Веронике.
Лиана
Два месяца перед судом промелькнули очень быстро, несмотря на то, что загружены были полностью. За это время Артем успел развести нас с Андреем и выправил Веронике новое свидетельство о рождении с его фамилией
Несмотря на то, что в прокуратуре он появлялся чаще чем в офисе, все равно успел оформить завещание на Веронику и назначить меня распорядителем до ее совершеннолетия.
— На всякий случай, — приговаривал он, — выписывая мне генеральную доверенность на ведение всех дел, — я уже ни в чем не уверен…
А вытягивали все жилы из Артема капитально. Даже его знакомые связи не справлялись со связями Македова. Вот что называется, нашла коса на камень…
— Я не хочу предлагать тебе свадьбу в такой ситуации, — говорит мне Полянский едва нотариус покидает нас, заверив доверенность.
— Ну какая свадьба, Артем! Мы итак еле успеваем все закончить к первому заседанию.
— Лиана, ты и Вероника уже моя семья. Я обещаю тебе, что женюсь сразу, как закончится этот ужас. Мы устроим огромное торжество. У тебя будет самое лучшее платье. У тебя и у доченьки.
Мы стоим обнявшись посреди его кабинета. Первое заседание назначено через неделю. И я с ужасом считаю каждую минуту до него. Не представляю Артема в этой клетке, с наручниками на руках. Ненавижу Македова, а еще больше страдаю от того, что не могу помочь Артему ничем.
— А знаешь, Лиан, я наоборот жду это заседание. Пускай уже поскорее пройдет оно и остальные. Ну дадут мне условку, ну штрафанут, ну и хрен с ним, зато всё прояснится побыстрее, и мы оформим наши отношения.
— Дай-то бог… — вздыхаю я, а на сердце так тяжело и такая дикая тоска, словно оно предчувствует, что не все пройдет так гладко, как рисует мне Артем.
И оно меня не подводит. После обеда Артема вызывают в очередной раз.
— Я поеду с тобой! — твердо говорю я.
— Да зачем, всегда же отпускают.
— Вызвали в такое странное время, так рано, нет, Артем, пожалуйста, не спорь со мной. И Грону позвони. У меня предчувствие.
В машине тоже не могу отпустить его. В последнее время Артем все меньше ездит за рулем сам, опасаясь провокаций, и все больше с водителем. Я сижу, уткнувшись ему в плечо, а он поглаживает меня по распущенным волосам.
Оно накатывает на нас обоих одновременно. Может романтичная музыка, заигравшая по радио в этот момент, а может ощущение опасности обостряет все чувства, все инстинкты до предела, не знаю, но моя рука оказывается на ремне его брюк, а его ладонь задирает мне юбку до резинки чулок.
Смотрим друг другу в глаза. Мы на дороге, повсюду другие автомобили, разгар рабочего дня и едем мы не куда-то обедать, а на допрос, и водитель всего в полуметре от нас, но наши тела хотят страсти и мы ничего не можем с этим поделать, ведь каждый момент может
Его пальцы порхая над кожей вскоре кружат в опасной близости от самого сокровенного, мои нащупывают, гладят через ткань его внушительную длину. Артем с шумом втягивает воздух. Нервно оборачиваюсь на водителя. Он может притвориться слепым и глухим, но мне всё равно стыдно и неудобно перед ним. Артем правильно понимает мой смущенный взгляд и нажимает на кнопку.
Перегородка стремительно оставляет нас наедине друг с другом.
— Стекла тонированы, — торопливо заверяет меня Артем, — иди ко мне, малышка.
Я снова в трусиках. Но у Артема уже есть опыт как проделывать ЭТО когда я в них. Он сдвигает кружево в сторону, освобождает себя и медленно входит в меня, усадив на колени.
— Так хорошо, малышка, нормально?
— Да, — всхлипываю я от наслаждения, ерзаю на нем, устраиваясь поудобнее.
Артем начинает двигаться осторожно, чтобы не причинить боль мне и чтобы автомобиль раскачивало не так сильно, но потом шлет осторожность к черту переходя на бешенный темп, даря нам обоим такое необходимое сейчас, ни с чем не сравнимое удовольствие.
Когда мы приходим в себя и пытаемся поймать дыхание я понимаю, что приехали. Надеюсь, водитель ничего такого не заметил. Хотя кого я обманываю?!
Торопливо приводим себя в порядок, ободряюще улыбаясь друг другу.
— Я люблю тебя, — говорит мне Артем, — прежде чем выйти из машины.
— И я тебя…
Артем застывает. Оборачивается на меня. Смотрит ошалело, его зрачки настолько расширены, что почти закрывают темно-коричневую радужку.
— Что ты сказала?
Притягиваю его голову к себе. Между нашими лицами всего несколько миллиметров. Его учащенное прерывистое дыхание ласкает мои истерзанные в порыве страсти, искусанные губы.
— Я люблю тебя! — повторяю громче и отчетливее.
Артем обнимает меня. Сдавливает так сильно, что едва дает дышать.
— Я так ждал этих слов, Лиана! Я вернусь к вам! Чего-бы не произошло, маленькая, любимая моя, я вернусь к тебе и дочери. Ты меня поняла?!
— Да! — я не понимаю, почему он так разволновался.
— Я ВЕРНУСЬ, ЧЕГО-БЫ НЕ ПРОИЗОШЛО!
— Что-то должно произойти? — хмурю я брови, — Я чего-то не знаю?
— Лиан, — берет он мое лицо в свои ладони, нежно ласкает скулы и губы подушечками больших пальцев. — Всё может быть. Мне пора.
— Я с тобой! — выхожу вслед за ним.
Он берет меня за руку, и так, вместе мы идем на допрос.
— Как в камеру?! — воскликиваю я, когда Артема выводят из кабинета следователя в наручниках и под конвоем.
— Сможешь нам выбить пять минут на объяснения? — Артем оборачивается к злому от досады Грону.
— Хорошо, — выходит следом дознаватель, его даже не приходится уговаривать, — снимите ему наручники.
С болью в душе смотрю, как широкие запястья Артема освобождают от кандалов.