И сгинет все в огне
Шрифт:
И вот он уже передо мной, там, где секунду назад был только пустой океан. Целый остров по меньшей мере в пятнадцать миль длиной, который был скрыт за массивным иллюзорным заклинанием. Я вижу темные пляжи, каменистые утесы и нагромождение зловещих отвесных скал. А в центре, подобно лезвию, вонзенному в землю, покоится пятиэтажное поместье, самое большое из всех, что я когда-либо видела, освещенное сотнями и сотнями разноцветных фонарей. Стены сделаны из прохладного гладкого камня, остроконечные крыши украшены изогнутыми шпилями и нависающими горгульями. Я вижу витражи и элегантные балконы, позолоченные навесы и мраморные колонны.
Это ужасает. Это внушает трепет. И, как бы мне ни было неприятно это признавать, это прекрасно.
Позади меня на корабле студенты издают радостные возгласы и аплодируют. С гулким грохотом из-за поместья вылетает фейерверк и взрывается над нами, ослепляя голубыми цветами и копьями танцующего пламени, и в довершение всего – мерцающим зеленым драконом, кричащим в небе. Рядом со мной улыбается Фил, ее лицо светится, а в глазах стоят слезы. Полагаю, я могу ее понять. Для этих Волшебников попадание в Блэкуотер – это момент, к которому они шли всю жизнь. Но все, о чем я могу думать, – поместье, такое огромное и древнее, скрытое в темноте. Что ждет меня там? Во что я вляпалась?
Фил, должно быть, чувствует мое напряжение, потому что улыбка исчезает с ее лица. Остальные студенты все еще празднуют, хлопают и танцуют, поднимают бокалы и смеются. Мариуса нигде не видно, по крайней мере, сейчас, и никто, кажется, даже не замечает нас двоих в конце палубы, оглядывающихся назад, погруженных в свои мысли.
– Забавно, – тихо говорит Фил. – Сейчас все так счастливы. Но в следующий раз, когда мы все вернемся на это судно, через два года, направляясь обратно на материк… только две трети из нас будут здесь.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, в каждом набранном классе триста студентов, но только двести или около того заканчивают школу.
Я склоняю голову набок.
– Их отчисляют?
– Да, – отвечает Фил, пожимая плечами, – или они умирают.
Глава 4
Прошлое
В тринадцать лет я наконец узнаю свое предназначение.
Компания Ревенантов, в которой я состою, обитает в Хеллсуме. Ну, в полях за его пределами. Шепот нашла для нас заброшенное поместье, кирпичные стены которого сгнили и заросли виноградом. Поля вокруг давно не паханы, вероятно, со времен засухи 723 года. Кто бы здесь ни жил, его давно нет, что делает это место идеальным убежищем для группы мятежников в бегах.
Остальные заняли комнаты в главном особняке, но мне досталось небольшое крыло покоев Смиренных. Здесь тихо и уединенно. Никто меня не побеспокоит, не поднявшись сначала по шаткой лестнице. Я сижу там одна, лениво вырезая свое имя на дереве одним из своих ножей, когда слышу постукивание трости Шепот в коридоре.
– Алка, – говорит она с другой стороны двери, – нам нужно поговорить.
Дверь со скрипом открывается, и в комнату входит Шепот. Это маровианская женщина лет пятидесяти с лишним, у нее седеющие прямые волосы до плеч, а лицо румяное после долгой прогулки ко мне. Ее голубые глаза встречаются с моими, и я опускаю взгляд с мгновенным дискомфортом. Даже когда я злюсь на нее, она не может не вызывать у меня уважения. Во многом это связано с ее внешним видом: высокая, угловатая женщина в потрепанной солдатской форме, со шпагой у бедра, тростью из черного дерева
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я. Никто из повстанцев не осмелился бы так с ней разговаривать, но, опять же, больше никого из повстанцев она не воспитывала как дочь. Больше нет.
– Пришло время нам поговорить. – Она проходит в комнату, чтобы облокотиться на стул. – Тебе пора узнать правду.
– О чем?
– О тебе. Твоей цели. Твоей судьбе. – Она поворачивает стул и садится. – Скажи мне, Алка, что делает Волшебника Волшебником?
Еще один из ее философских вопросов. Сера всегда любила их, споря с ней часами. Я знаю, что ей нужен более глубокий ответ, но я не в настроении.
– Божья метка.
– И все?
«Да», – думаю я, но не говорю. В конце концов, именно Божья метка – то, что отделяет Смиренных от Волшебников. Никто не знает, как они сделаны или что они собой представляют на самом деле; Павел сказал мне, что это держат в секрете даже от большинства Волшебников. Как только Сенат дарует ребенку метку, родители приносят его в Высокий Храм в Арбормонте в возрасте не старше шести месяцев. Верховный жрец забирает ребенка, и происходит какой-то ритуал, а когда он заканчивается, на ребенке уже стоит Божья метка. Говорят, что во время ритуала сами Пятеро Богов спускаются и благословляют ребенка, помечая его своей кровью, даруя доступ в их царство, к их глифам, к их силе.
Еще говорят, что треть младенцев, получивших метку, умирают в течение недели. По-моему, звучит не очень благословенно.
Шепот резко откашливается.
– Божья метка делает тебя Волшебником, да. Но еще образование. Скажи мне, Алка, что ты знаешь об Академии Блэкуотер?
– Блэкуотер? – Я напрягаю память. – Это какая-то большая модная академия, где все богатые дети-Волшебники учатся магии, верно? И это ужасно секретно, и туда трудно добраться, и никто не знает, что там происходит?
– Да. Все верно, – кивает она. – Блэкуотер – один из важнейших бастионов власти в Республике. Это хранилище знаний, секретов, магии. А прежде всего – инкубатор власти.
– Не понимаю.
– Есть и другие школы магии, – объясняет она. – Но они предназначены для меньших Домов, для обычных Волшебников, для выпуска наших городских Инфорсеров или замученных бюрократов. Волшебники, имеющие вес, Волшебники, занимающие важные должности, сенаторы, представители духовенства и торговцы, элита? Все они едут в Блэкуотер. И это место до сих пор было совершенно закрыто для нас. – Она делает паузу, и я чувствую, как у меня сводит желудок от напряжения. – Алка Челрази… Нам нужно, чтобы ты проникла в Блэкуотер.
У меня пересыхает во рту, и в комнате внезапно становится очень холодно.
– Зачем?
На лице Шепот мелькает раздражение, как будто это должно быть очевидно.
– Ты будешь шпионом в самом сердце империи. Узнаешь их секреты. Станешь частью элиты. Пройдешь через их ряды незамеченной. Ты узнаешь все. – Редко можно увидеть ее улыбку, но сейчас она улыбается. – И, когда закончишь, можешь сжечь это место дотла.
Я качаю головой:
– Не знаю…
– Подумай об этом с другой стороны, – говорит она, и по тому, как она наклоняется вперед, я понимаю, что начинаются уговоры. – Ты выйдешь оттуда такой же искусной Волшебницей, как любой Волшебник в Республике.