И шарик вернется…
Шрифт:
А пока — почти заканчивались учебный год и самая томительная, хотя и короткая, четвертая четверть. Все жили в предвкушении летних каникул.
Таня
А в Танинной жизни вот-вот должны были произойти и вовсе глобальные перемены — переезд на новую квартиру. Родители мотались туда почти ежедневно после работы. Ремонт подходил к заключительной стадии. Однажды в воскресенье мама объявила, что они всей семьей, включая Женечку и бабушку, едут смотреть новостройку.
У
Смотреть квартиру поехали в воскресенье, сразу после завтрака. Бабуля тоже, похоже, грустила — смотрела в окно и тяжело вздыхала. Наконец въехали в новый район: бескрайние поля, лес на пригорке, вразбивку несколько новых домов.
– Выселки, — буркнула бабуля, вылезая из машины. — Край земли.
– Деревня какая-то, — поддакнула Таня. — Поля и просторы. Никакой цивилизации.
Мама разозлилась:
– Метро, между прочим, уже есть. До центра — двадцать минут. Да, магазинов еще нет. Но к осени откроют двухэтажный универсам. Школа и сад — построены. Под окном — березовая роща. Рядом — Ленинские горы. И скоро этот район будет самым популярным — ведь здесь сплошная интеллигенция, никаких заводов и фабрик. Воздух чудесный — роза ветров. И вообще вы нахалки, — заключила расстроенная мама.
Но когда поднялись в квартиру, у Тани замерло сердце. Боже, какая красота! Кухня — новая, из светлого пластика. На полу — квадратики цветной плитки. На окнах кружевные, легкие занавески. Унитаз и раковина — розового цвета! В «детской», как назвала эту комнату мама, две красные кушетки, обои с гномиками, красные шторы и замечательная трехцветная люстра — с синим, красным и желтым плафонами. На стенах — картинки: девочки в шляпках с зонтиками и собачками. Письменный стол у окна. Свой, личный платяной шкаф. В родительской спальне — гарнитур орехового цвета, голубые шелковые шторы. И комната бабули — стол, кровать, шкаф, телевизор.
Все ходили по квартире молча — слишком велико было волнение. Бабушка трогала руками обои и шторы, гладила новую плиту, белоснежную и блестящую. Женечка носилась по квартире, скользила на гладком полу с только что высохшим лаком.
Мама стояла в коридоре и улыбалась, довольная произведенным впечатлением.
– А еще — два балкона, — загадочно сказала она.
Все бросились на лоджию и — замерли. Почти под окном, в пяти или меньше минутах ходьбы, белела и
– А по ночам здесь поют соловьи, — добавила мама.
– Ну и когда мы переедем? — вздохнула Таня.
– Недели через две. — Мама обняла ее. — Ты как раз закончишь четверть, а мы будем потихоньку собирать вещи. Только вот ни дачу, ни море мы в этом году не потянем, так что придется провести каникулы дома. Гулять в роще, например. А что, ничем не хуже дачи!
– Лучше! — подхватила бабуля, которая терпеть не могла съемные дачи, с вечными неудобствами, одергиванием хозяев. «В гостях, но за свои деньги», — говорила она.
Домой ехали молча, под впечатлением. Таня подумала, что неплохо провести каникулы в городе. «Буду ездить в старый двор, — решила она. — Хотя все наверняка разъедутся кто куда». Почему-то ей захотелось расплакаться. Она хлюпнула носом и отвернулась к окну.
– Без сырости! — сказала мама.
– Оставь ее, — ответила бабуля.
Верка
Зина делала большую уборку, «генералила», как она говорила.
Тяжело дыша и кряхтя, наклонившись, по-деревенски подоткнув подол платья, она тряпкой мыла пол.
– Возьми швабру, — посоветовала Верка. — Чего корячиться?
– Не, — ответила Зина. — Шваброй в углы не залезешь.
– Подумайте только! — покачала головой Верка и пошла в свою комнату.
Она включила магнитофон, села в кресло, ноги положила на стул, откусила яблоко, закрыла глаза и принялась в такт музыке покачивать головой. Потом ей захотелось чаю, и она пошла на кухню. За кухонным столом сидела Зина.
– Устала? — спросила Верка. — Еще бы, на карачках по углам шарить.
– Плохо мне, Верунь! — тихо ответила Зина. — Голова кружится и тошнит сильно.
Верка с размаху плюхнулась на стул.
– А ты не беременная часом, душенька моя?
Зина кивнула и расплакалась.
Верка подошла к ней и обняла за голову.
– Ну ладно, Зин, не реви. Все в жизни бывает. А папаша-то знает?
Зина разрыдалась еще пуще и замотала головой.
– Ну, значит, надо поставить в известность, — рассудительно сказала Верка, гладя Зину по голове.
Зина зажала рот рукой и бросилась в туалет.
Верка подошла к окну и дернула раму. Окно распахнулось, и свежий воздух ворвался в квартиру. «Совсем тепло, — подумала она. — Как здорово, скоро лето, и мы поедем с Гарри на море. В Сочи, наверно, в дом отдыха «Актер». А там всегда такой класс! Такие люди и так весело! Гарри, конечно, закрутит легкий романец с какой-нибудь красоткой и будет пропадать по ночам, да и бог с ним! Это только на руку, потому что это означает полную свободу! А что может быть лучше свободы на теплом море?»
Зина, умывшись, вышла из ванной, лицо у нее было красное и опухшее. Верка налила в чашку чаю и поставила перед ней.