И шарик вернется…
Шрифт:
Тимофей подбрасывал в камин дрова, Андрей резал огромный торт.
– Девчонки пришли! — завопил он.
– Девчонки, — кивнула Таня. — Те еще девчонки!
Мужики собирались на улице взрывать петарды. Лялькин отец был в авангарде.
– Мальчишки! — вздохнула Лялька.
– Те еще мальчишки! — рассмеялась Верка.
Улетали пятого днем, провожали Андрей и Тимофей, давали шутливые напутствия: Тимка что-то острил по поводу лимита кредитки, Андрей умолял вернуть ему жену в целости и сохранности, без радикулита и обострения язвы. Все смеялись. Потом бурно
В Дюссельдорфе их встречала Лийка на шикарной красной «Мазде».
– Какая красавица! — закричала Таня и бросилась обнимать смущенную Веркину дочку.
Уселись в машину. Закурили Таня и Лялька.
– Ну, чего, Лилек, как житуха? — осведомилась Лялька.
– О’кей, Ляль! — лаконично ответила Лийка.
– Это хорошо, когда о’кей, — серьезно кивнула Лялька.
– Когда о’кей — это очень даже хорошо! — подтвердила Таня.
Все рассмеялись, кроме Лийки. Она с удивлением посмотрела на подруг, потом на мать и тихо спросила:
– А у вас все нормально?
Верка кивнула.
Лялька затушила сигарету и уверенно сказала:
– У нас все нормально, Лилек. Ты даже не сомневайся. Просто все — зашибись!
Таня кивнула. Лийка недоуменно пожала плечами и опять кинула вопросительный взгляд на мать.
– Не обращай внимания, — посоветовала Верка. — Эти тетки — они просто сумасшедшие. — Смотри на дорогу, дочь!
Въехали в пригород. Господи, какая красота! Изящные, абсолютно невычурные домики и виллы, аккуратно подстриженные — зеленые в январе — газоны. Причудливо подстриженные кипарисы и можжевельник. На воротах — изумительной красоты веночки с шишками и лентами. Окна, украшенные горящими разноцветными лампочками.
– Чудо какое! — проговорила Таня. — И чистота! А воздух! Вот уж правда — Европа! И подумала: «Никогда, никогда не будет у нас такого. А будут уродливые замки с бойницами, шестиметровые заборы и свирепые охранники в черной форме».
– Райончик у тебя, матушка! — сказала потрясенная Лялька.
Верка кивнула:
– За это и плачено. На свете счастья нет, но есть покой и воля. Воля мне пригодилась определенно, а сейчас я заслужила, слава те господи, и покой!
– Заслужила, Верунь. Точно — заслужила! Но! — Лялька подняла кверху указательный палец. — Покой нам только снится!
– Очень свежо и остроумно, — отозвалась Верка.
– А главное, безумно оригинально, — добавила Таня.
– Умницы! — Лялька покачала головой. — Давайте наконец в дом пойдем. Жрать охота!
Начали выгружать из багажника сумки.
По узкой, извилистой дорожке из красной фигурной плитки прошли к дому. Дом — небольшой, ладный, обложенный терракотовым декоративным кирпичом, с черепичной крышей, с большой открытой деревянной террасой — был сказочно хорош.
Они, залюбовавшись, остановились перед входом.
– Ну, что замерли? — улыбнулась довольная Верка. — Вперед!
Вошли. В глубине дома услышали чей-то возмущенный голос.
– Эммочка, — объяснила Верка. — Воспитывает его, дура старая. Ругает. Не хочет понимать, что ему все по барабану.
– И нас не узнает? — тихо спросила Таня.
– Он меня не узнает. О чем ты говоришь? — вздохнула Верка.
Вошли в комнату. Эммочка, постаревшая, с затейливой «кикой» на затылке, все с той же с морковной помадой на губах и в шелковом халате с яркими райскими птицами, всплеснув маленькими сухими ручками, бросилась им на шею, всем по очереди. В глубоком кресле сидел Гарри и с недоумением разглядывал честную компанию.
Таня и Лялька подошли к нему.
– Здравствуйте, Гарри Борисович! — почему-то громко сказала Лялька.
Он мелко закачал головой. Таня взяла его за руку.
– Это я, Таня. Помните меня? — Она присела на корточки.
– Бесполезно, не старайся, — остановила ее Верка и крикнула дочери: — Лий! У нас есть продукты или надо в магазин?
Продукты были — курица гриль и овощи. Решили, что на сегодня хватит, а завтра разберутся.
Достали подарки Эммочке и Лийке. Накрыли стол. Выпили по рюмке водки. Потом попили чайку и стали укладываться спать — перелет, да и возраст, как ни храбрись. Проснулись поздно, к полудню. Вышли заспанные и неприбранные.
Лялька всех оглядела и заржала:
– Какие красотки, прости господи! Просто звезды Голливуда.
– Подожди! — угрожающе ответила Таня. — Сейчас кофе попьем и перышки почистим. Залюбуются все еще. Головы вслед свернут.
Лийка сварила яйца, порезала сыр и ветчину, сварила кофе. Чмокнула всех по очереди и упорхнула. Работа! И так взяла полдня передыху.
– Чудная девка получилась, — сказала Таня.
Верка кивнула:
– Чудная получилась. Но не сразу, после трех курсов лечения и реабилитации в Швейцарии.
Все вздохнули. Помолчали. Эммочка кормила в комнате Гарри завтраком и бесконечно ворчала.
– У них всю жизнь были претензии к друг другу. А сейчас эта полоумная отрывается в полный рост. Он же ответить ей не может. Правда, она так, без злобы. Скорее от отсутствия ума и безделья, — прокомментировала Верка и посмотрела на часы. — Сейчас придет Сабина, нянька. Погуляет с Гарри, выкупает его. Ходит четыре раза в неделю. И, по-моему, он на нее реагирует! — улыбнулась она. — Или мне так кажется. Но он точно ей рад. Баба молодая, здоровая. В смысле — крупная. С такой задницей! Однажды смеялась, что Гарри ее по этой толстой жопе погладил!
– Инстинкт, — сказала Таня.
– Причем безусловный! — добавила Лялька.
Все рассмеялись.
А потом началась тусовка. Магазины, лавочки, распродажи. Понятно — в Москве всего полно, но цены! Несопоставимо. Да и какой это кайф — шататься по магазинам, покупать всем подарки, пить кофе в маленьких кафешках, непременно со штруделем, есть горячие, брызжущие соком сосиски с кислой капустой! И плевать на килограммы! Дома падать без сил на диван и через пятнадцать минут разбирать шуршащие пакеты и примерять наряды. Оценивать друг друга и критиковать. Радоваться и огорчаться, если что-то не подошло или просто не идет. «Или мы не жэнщыны?» — как говорила Лялька.