И снова дождь...
Шрифт:
— Слышь, хватит орать, надоела!.. — рявкнул Кот. — И без того хреново, а еще и ты тут визжишь! Саша, заткни ей рот или вышвырни отсюда!
— А что я могу сделать?.. — теперь и Кром повысил голос. — Самому тошно!
— Никуда я не пойду, не пойду… — продолжала рыдать я, а Кром, явно выйдя из себя, схватил меня за руку и подтащил к решетке. — Яков Иннокентьевич, давайте я ее как-нибудь вытолкну, а вы уж сами с ней как-нибудь разбирайтесь!
— Это можно… — мужчину явно забавляло зрелище, которое разворачивалось перед его глазами. — Я приподниму решетку, а ты постарайся ее выставить.
Решетка, и верно, приподнялась
Хотя я этого ожидала, но для меня оказался почти неожиданным момент, когда Кром и Кот одним сильным броском даже не проскользнули, а пролетели в открытую щель под решеткой, и метнулись к Якову Иннокентьевичу. Тот, в свою очередь, с таким увлечением наблюдал за сценой, которую я разыгрывала, что на какое-то мгновение промедлил, и оно оказалось решающим, во всяком случае, решетка вновь упала вниз уже тогда, когда мои спутники оказались по другую сторону. Еще миг — и молодые люди оказались возле Якова Иннокентьевича, и я увидела, как тот медленно сползает на пол. Так, кажется, наш спектакль удался.
— Ну, что там?.. — спросила я, держась за прутья решетки.
— А вот, кажется, и он… — в руках Крома была маленькая металлическая полоска. — Пульт…
И верно — спустя несколько секунд решетка вновь пошла наверх, и Кот немного ехидно поинтересовался, глядя на нас с Тимофеем Михайловичем:
— Ну, чего сидим, кого ждем? Прошу на выход, дамы и господа.
Я подошла к Якову Иннокентьевичу, который сидел на полу, хватая воздух ртом — кажется, Кром врезал ему от души.
— Как же так… — выдохнул он. — Это… это…
— Уважаемый… — усмехнулся Кром. — Без обид, но в своем познании мира вы застряли в прошлом веке. То, каким образом поднимается и опускается эта решетка, нам стало понятно почти сразу же. Впрочем, это ясно даже нынешнему ученику младшего класса…
Не знаю, что еще собирался сказать Кром, но в этот момент подал голос Тимофей Михайлович:
— Ах ты, зараза!.. Парни, она тут!
И верно — по коридору, на четвереньках, к нам мчалась Ананке.
Что было дальше — это я видела лишь урывками, потому что Кром отшвырнул меня в сторону, к стене, и от удара головой об стену у меня на несколько секунд потемнело в глазах. Визг, крики, шум, короткая ругань, звук опустившейся решетки… Когда же у меня перед глазами перестали плясать разноцветные пятна, то я увидела, что за закрытой решеткой мечется девица с оскаленной пастью, безуспешно пытаясь разломать прутья, да еще и рычит при этом, а у Кота кровь на руке и на ноге. Неужели…
— Кот… — ахнула я. — Что с тобой?
— Шустрая, паразитка… — скривил губы тот. — Я ее туда сумел зашвырнуть, а она меня все же достала…
— Так… — Кром присел возле Кота, осматривая его раны. — Ясно… Вот что, уважаемый… — Кром повернулся к Якову Иннокентьевичу. — Скажите, где наши вещи?
— Вас только это интересует?.. — просипел тот, пытаясь подняться на ноги.
— В данный момент — да. Ваша милая доченька ранила нашего товарища, а в рюкзаках, которые вы у нас отобрали, есть необходимые медикаменты…
— Да с чего вы взяли, что я вам… — начал, было, мужчина,
— Значит, так. Или вы нас ведете туда, где лежат наши вещи, или я вам сейчас одним ударом ломаю шею. Вы мне сразу не понравились, и я с трудом удерживаюсь, чтоб не оборвать ваше существование в этом бренном мире, тем более что это уже давно пора было сделать. Не думаю, что здесь много помещений, так что через какое-то время, с вашей помощью, или без нее, но мы отыщем свои вещи. А вот что касается вас…
— Я подчиняюсь силе… — с ненавистью выдохнул Яков Иннокентьевич.
— Очень разумное решение… — кивнул Кром.
Судя по взгляду, который Яков Иннокентьевич бросил на нас, о добровольном подчинении и речи нет.
Скорей бы уйти отсюда…
Глава 13
Не знаю, что это было за небольшое помещение, в котором отыскались наши вещи — на мой взгляд, тут находилось нечто вроде склада, где лежала одежда (большей частью поношенная), далеко не новая обувь, ружья, старые одеяла и тому подобное имущество. Судя по тому, что мы видим, Яков Иннокентьевич оказался жутким барахольщиком. Понятно, что перед нами находятся вещи тех несчастных, кто не своей волей оказался в этой (назовем ее так) странной тюрьме. Хотя, если вдуматься, то все логично: кем бы ни были Яков Иннокентьевич и его милая дочурка, но им надо каким-то образом одеваться и иметь под рукой самое необходимое для жизни, а потому все, что когда-то находилось при себе у старателей и охотников, позже оказывалось здесь, на этом так называемом складе.
— А вы, как я вижу, человек запасливый… — с непонятной интонацией в голосе произнес Кром. — Хотя порядка у вас тут никакого нет, одним словом — бардак. Как я понял, собираете здесь все, что попадает вам в руки.
— Ваш сарказм неуместен… — поморщился Яков Иннокентьевич. — Мы всего лишь берем то, что требуется нам для жизни в этих местах. Магазинов, как вы заметили, поблизости нет.
— Просто удивительно, как вы инвентаризационный лист до сего времени не завели, чтоб оприходовать все это добро.
— Я вам не счетовод… — только что не огрызнулся мужчина.
Первое, что сделал Тимофей Михайлович, оказавшись здесь — так это кинулся искать свое ружье, и, к счастью, почти сразу его нашел, а заодно и патронташ с патронами. После этого у мужчины словно прибавилось сил, и он даже стал чувствовать себя увереннее. Покопавшись, старый лесовик обнаружил свой рюкзак и кое-что из личных вещей. Здесь же нашлось и оружие моих спутников, так что голыми руками нас теперь не возьмешь.
Отыскались и наши вещи, в том числе аптечка с лекарствами и перевязочные материалы, которые сейчас были так необходимы Коту — увы, но раны у него, похоже, были достаточно глубокими, и одежда бедного парня намокла от крови.
— Тимофей Михайлович, просьба к вам… — повернулся Кром к охотнику, кивнув на Якова Иннокентьевича, стоящего у стены. — Я буду занят пару минут, так что не сочтите за труд — присмотрите за гм… нашим любезным хозяином. Если только он вздумает шагнуть по направлению к двери или…
— Наповал положить?.. — деловито поинтересовался старый лесовик, вскидывая оружие и направляя его в сторону явно струхнувшего мужчины.
— Достаточно ногу прострелить, чтоб у человека не было желания совершать необдуманные поступки… — пояснил Кром.