И снова магия (Возвращение магии)
Шрифт:
Алина гладила его спину, а он обнимал ее за ягодицы, прижимая все ближе и ближе, чтобы она в полной мере могла испытать силу его толчков.
– Никогда не сомневайся в моей любви, – сказал он.
С каждым новым проникновением она дрожала и послушно шептала припухшими от поцелуев губами:
– Никогда, никогда...
Лицо Маккены наконец прояснилось.
– Ничто в моей жизни не может сравниться с тем, что я ощущаю сейчас. Ты все, что мне нужно... все, чего я хочу... И так будет всегда! – Он хрипло застонал, чувствуя приближение долгожданного избавления. – Господи...
– Я скажу, – прошептала Алина. – Я люблю тебя! – Несказанное удовольствие разлилось по ее телу, наполняя жизнью, заставляя ее плоть сжиматься вокруг его жезла с пульсирующим жаром.
Когда все закончилось, Маккена уголком простыни вытер капли пота и слез с ее лица. Прижавшись к его плечу, она закрыла глаза. Пресыщенная и уставшая, она чувствовала невероятное облегчение.
– Я так устала, Маккена...
– Усни, любовь моя, – прошептал он, гладя ее длинные волосы, убирая влажные локоны с шеи. – Я буду рядом.
– Ты тоже поспи, – отозвалась она, положив руку ему на грудь.
– Нет, – Маккена улыбнулся и приник губами к ее виску, его голос был хриплым, – все-таки действительность лучше того, что я видел во сне.
Время подходило к полудню, когда Гидеон вернулся в отель «Ратледж». Он чувствовал усталость, лицо было хмурым и бледным от едва сдерживаемого раздражения. Желание выпить было настолько мучительным, что он не мог думать ни о чем другом. Вместо этого он влил в себя немыслимое количество кофе, чтобы обрести хоть какое-то внутреннее равновесие, и много курил, пока его не замутило от запаха сигар. Это было новое для него ощущение – соединение усталости и перевозбуждения. Однако он понимал, что так и должно быть в его случае.
Как только Гидеон переступил порог отеля, навстречу ему вышел его камердинер, горя желанием сообщить хозяину потрясающую новость.
– Сэр... кажется, мистер Маккена не отбыл в Нью-Йорк, как вы предполагали. Он здесь. И не один, а с дамой.
Гидеон бросил на камердинера озадаченный взгляд. Обдумывая информацию, он нахмурился и потер подбородок.
– Осмелюсь высказать предположение, что это леди Алина, – осторожно сказал Шоу.
Камердинер кивнул.
– Будь я проклят! – Гидеон покачал головой, его озабоченность сменилась мягкой улыбкой. – Они все еще здесь?
– Да, мистер Шоу.
Обрадовавшись неожиданному повороту событий, Гидеон улыбнулся еще шире.
– Значит, он наконец получил то, что хотел, – пробормотал он. – Что ж, все, что я могу сказать: теперь Маккене придется вернуться в Нью-Йорк вместе с его пассией. Кто-то должен строить этот проклятый завод!
– Да, сэр.
Соображая, как долго Маккена намерен пробыть в его апартаментах, Гидеон направился прямиком туда и остановился около двери спальни, отметив про себя, что оттуда не слышно ни звука. Видимо, спят, подумал Шоу и уже хотел уйти, как за дверью послышалось какое-то шевеление.
– Это вы, Шоу?
Гидеон осторожно приоткрыл дверь и просунул голову внутрь. Маккена приподнялся на постели, опираясь на локоть, его загорелая грудь и плечи контрастировали с белоснежными
– Опоздали на корабль? – спросил Гидеон.
– Пришлось, – ответил Маккена. – Как выяснилось, я забыл здесь кое-что весьма важное.
Гидеон смотрел на своего друга и не узнавал его: сейчас Маккена выглядел юным и счастливым. Беззаботная улыбка играла на губах, волосы по-мальчишески свисали на лоб. Когда леди Алина пошевелилась – видимо, ее разбудили их голоса, – Маккена наклонился и что-то нежно шепнул, успокаивая ее.
Гидеону и раньше приходилось видеть Маккену в подобных, и даже в более пикантных ситуациях. Но почему-то сейчас необыкновенная нежность на его лице казалась страшно интимной, и Гидеон почувствовал, что краснеет. Проклятие, с ним не случалось этого с двенадцати лет!
– Что ж, – произнес Гидеон, – если вам пришлась по душе моя спальня, то мне придется подыскать другое место для ночлега. Конечно, я не стал бы раздумывать и выпроводил бы вас отсюда... но ради леди Алины я готов сделать исключение.
– Поезжайте в Марсден-Террас, – предложил Маккена с озорной искоркой в глазах. Его взгляд вернулся к сонному лицу Алины, словно он не мог не смотреть на нее больше чем несколько секунд. – Уэстклифф там один, он будет рад вашей компании.
– О, великолепно, – ответил Гидеон. – Мы могли бы продолжить дискуссию о том, почему мне следует держаться подальше от его младшей сестры. Но увы, сейчас это не актуально, так как Ливия скорее всего забудет обо мне за шесть месяцев.
– Сомневаюсь, – сказал Маккена и усмехнулся. – Не теряйте надежды, старина. Нет ничего невозможного, теперь я это точно знаю!
Эпилог
Холодный февральский ветер стучался в окна гостиной, отвлекая Ливию от чтения письма. Свернувшись калачиком в углу кушетки и накрыв ноги кашемировым пледом, она наслаждалась теплом уютной гостиной, контрастирующим с тем, что творилось на улице. Подле нее стояла шкатулка красного дерева с письмами. Половину занимала аккуратная стопка бумаг, с другой стороны лежала растрепанная пачка, перевязанная голубой шелковой лентой.
Письма от Алины приходили из Нью-Йорка с поразительной регулярностью, свидетельствуя о ее склонности к эпистолярному жанру. Другую стопку писем составляли письма от совершенно иного адресата, они были написаны одним и тем же неровным мужским почерком. В них рассказывалась история о том, как один человек пытается стать лучше, и что его любовь за эти полгода стала еще глубже и сильнее. Ливии казалось, что она увидит совершенно другого человека, чем тот, с которым познакомилась в Стоуни-Кросс-Парке. И хотя она все еще находилась под обаянием того Гидеона, он между тем превращался в человека, которому можно доверять и на которого можно положиться. Потянувшись к голубой ленте, она погладила ее шелковую поверхность, прежде чем вернуться к письму Алины.