И свет в её руках...

 Это место походило на комнату, однако лишь отдалённо, будто некто, ни разу не видевший человеческого жилья, но однажды краем уха услышавший о нём, решил воспроизвести в реальности всплывшее в фантазии видение. Широкие незастекленные окна занимали большую часть стен, оставляя от них лишь тонкую белую окантовку. По всей поверхности пола стелился мягкий ковёр со странными, совершенно немыслимыми сочетаниями цветов, словно сумасшедший художник вылил на холст все имевшиеся в его распоряжении краски, и те растеклись разнообразными пятнами, где-то

перемешиваясь, а где-то, наоборот, сохраняя контрастные границы. 

Я сидела на полу, скрестив ноги, утопавшие в длинном пёстром ворсе, и с неожиданным равнодушием разглядывала новое творение Высших. На этот раз вышло не так впечатляюще, как в прошлую нашу аудиенцию, когда они решили повторить пейзаж одного странного мира, совершенно отличного от нашего и почти не воспринимаемого человеческим разумом. Испытывая некоторое подобие благодарности за столь заботливое отношение к моей психике, я терпеливо дожидалась появления Высших. Молочно-белый свет вливался в комнату сквозь окна, но я знала, что это всего лишь иллюзия, ведь там, где обитали Высшие, не было совершенно ничего, только бесцветное марево без направлений и содержимого. 

– Приветствуем тебя, Алиса.
– Голос раздался словно бы сразу отовсюду, но спустя мгновение напротив окна прямо передо мной проявилась размытая фигура, весьма отдалённо напоминающая человеческую. Всё, что я увидела – это плотное синее сияние, образующее силуэт неопределенной, чуть вытянутой формы. 

– Ну, здравствуйте, - сказала я, слегка склонив голову. 

Вслед за первой появились ещё три фигуры, которые различались только цветами и порой интенсивностью света. Теперь предо мной парили четыре размытых пятна: синее, фиолетовое, золотистое и красно-оранжевое. 

– Всё ли у тебя хорошо, дитя? – с отеческой заботой спросил Высший, сиявший синим цветом. Только он так ко мне обращался, с самого начала. 

– Да всё отлично, - пожав плечами, сказала я, внешне небрежно, однако подобный вопрос заставил насторожиться. Если раньше Высшие предпочитали разговаривать прямо, то в последнее время перешли к более хитрой тактике, из-за чего приходилось внимательно следить за каждым произнесённым словом, дабы не попасть в расставленную ловушку. 

– У людей так много желаний, - небрежно заметил «синий». – Не желаешь о чём-нибудь нас попросить? 

– Нет, спасибо, - с вежливой улыбкой сказала я, уже догадываясь, в чем будет заключаться очередной подвох. Они действительно исполнят любое желание, что ни попрошу, вот только в плату потребуют то, от чего я так упорно отказываюсь. 

– Поверь, мы можем всё что угодно, - соблазнительно уточнил Высший, расплывчатая фигура которого сияла золотом. 

– Я знаю, - отозвалась я с прежней улыбкой, быть может, чуть более кровожадной – терпение пошло на убыль. 

– А как насчет бессмертия? Как насчет невероятной силы, которой не обладает ни одно живое существо? Если ты станешь Хранительницей, то обретешь всё это и даже больше. 

– Я в этом не нуждаюсь, - холодно отрезала я, не желая больше выслушивать «заманчивые» предложения. Как бы там ни было, но оригинальностью они никогда не отличались. 

– Все люди об этом мечтают, -

с ноткой удивления заметил золотистый. Плохо же свои творения они знают. Или, может, только я такая неправильная?.. 

– Значит, ваши сведения ошибочны, - пожав плечами, сказала я и, желая прекратить этот бессмысленный цирк, повторявшийся с завидной регулярностью уже на протяжении полугода, резко добавила: - Я не собираюсь становиться Хранительницей. 

– Даже временно? – поинтересовался синий. 

– Даже временно. Вообще никогда. Вы не могли бы вернуть меня обратно? У меня завтра контрольная по культурологии.

 Будильник зазвонил неожиданно и на удивление противно. Не открывая глаз, я со стоном перевернулась на бок и потянулась, надеясь на ощупь выключить это пронзительно пищащее безобразие, но моя рука нашла только воздух и, не обнаружив сопротивления в виде привычной тумбы, со всего маху рухнула вниз, состукав о пол. Такая встряска помогла наконец проснуться. Открыв глаза, я увидела Лину в противоположной стороне комнаты. Подруга уже доползла до края кровати и, опасно с неё свесившись, добралась до будильника. Противный писк оборвался, комната вновь погрузилась в блаженную тишину. 

– Физика – зло, - устало констатировала Лина. 

Я молча с ней согласилась, начиная проваливаться в очередной сон. Передо мной, весело приплясывая, возникли ареометр, гармонический осциллятор и ведро Ньютона, гордо запевшие песню о том, что физика – наука о жизни, но вцепившиеся в плечо пальцы подруги заставили вернуться в реальный мир. 

– Алиса! Хватит спать, мы же опоздаем! 

– И что? Будто никогда не опаздывали, - вяло отмахнулась я. 

– Не на экзамен! – возмущенно воскликнула Лина, продолжая безжалостно меня тормошить. 

В сонном мозгу что-то щёлкнуло, вчерашний вечер и половина ночи мгновенно напомнили о себе головной болью, я резко поднялась, и, выбравшись из постели, поспешила к своим вещам – переодеваться. Убедившись, что теперь уж наверняка не засну, Лина удовлетворенно хмыкнула и отправилась в ванную. 

Сегодня нас ожидал последний экзамен, закрывающий сессию второго семестра, но оттого ещё более пугающий. Ни у меня, ни у Лины не было таланта к данной науке, да и проходили мы её лишь исключительно в качестве общеобразовательного предмета, но испортить сессию из-за какой-то никому не нужной физики очень не хотелось. Зачем эти переживания, нервирующие пересдачи, если можно разделаться с первым курсом раз и навсегда, прямо сегодня?