И такая судьба

Леккор Михаил

Попаданец здесь не лукавил. От будущего он взял эффектное производство, когда себестоимость была очень низкая, а от современного XVIII века — дешевую рабочую силу. Вот и получились такие пироги дешевые. Да и не только они. Обеды в его трактирах и ресторанах давно уже славились низкой ценой и причем хорошим качеством.

Царь же еще не понимал, почему его князь так задешево торгуя, еще не разоряется. Сам крестьян грабит в поместьях? Так видел он их, справные и богатые, не скажешь, что из них кровь сосут и последнее отбирают. Все бы так жили!

В

общем, не сумел царь Петр Алексеевич устоять перед своим любопытством, вместо того, чтобы по приезде в Санкт-Петербург поторопится домой, к заждавшейся жене Екатерине Алексеевне. Дмитрий и сам частично хотел знать, что можно увидеть чужими глазами, да еще царскими, великодержавными о своем хозяйстве. Вот и повел царя, да не к богатому пиршественному столу, а прямо, можно сказать, к навозу — к свиной ферме, а потом почти сразу — в куриную.

Сам внешний вид ферм царя поразил. Созданной из бетонных клеток, он, разумеется, не сравнится с колхозными гигантами ХХ века. Но уж был на порядок лучше крохотных крестьянских помещений темного средневековья.

С этим и было сравнение. У крестьян из безвыходности скот на всем экономили. В помещениях ли, на нищих же кормах, даже на питье. Виданное ли дело — свиней пасти на поле, как коров, а потом поить и все! И то у многих крестьян, особенно бедных, давали простую волу и реки или пруда. И чего там будет, худые, как велосипеды. Единственная польза, если нападут дикие звери, что для XVIII века отнюдь не гипотетическая возможность, убежит первым. Ну, а хозяйственная польза какая? Ни съесть, ни продать, ни даже украсть.

В отличие от остальных, в основном крестьянских хозяйств, у князя Хилкова свиньи вес год находятся в ферме и обильно кормятся. И хотя животные не породистые, но за два года уже не плохо отобраны.

Поэтому в самом здании Петр снова довольно мучительно разорвал шаблоны. И не только от помещений. Он никак не мог поверить, что вот эти большие жирные животные, деловито жующие в корытах — тоже свиньи! Как и те тонконогие и довольно худые особи в поле.

А тут еще хозяин зудит: мол, с одной стороны, что хозяева, так экономящие, делают якобы правильно. Ну а с другой? Они в итоге получают два пуда костей, или чуть больше, а он полгода получает с шесть — семь пудов мяса и жира и все это продает. Кто в конечном итоге выигрывает?

Самодержавный монарх, вопреки обычаю не стал попрекать или даже противно орать. Лишь только уже выйдя из свинофермы, признал:

— Хозяин ты хороший, прямо-таки не князь, а свиновод. Впрочем, ты и в других делах хорош!

Он внимательно посмотрел на Дмитрия, видимо, пытаясь понять, почему князь такой умный и хозяйственный, что просто оторопь берет.

Наш попаданец немного напрягся, поскольку интересы царя пошли немного в опасную для него сторону. Но тут при приближении к морскому порту острые хозяйские глаза Петра заметили высокие реи линейного корабля — бывшую шведскую «Королеву Хедвигу Элеонору». В XXI веке они бы на фоне высотных зданий совсем бы не замечались. Но в XVIII веке и жилые дома и производственные

помещения прижались к земле. Дмитрий, зная об этом гиганте, увидел еще ранее, но промолчал. Пусть царь сам увидит!

Клятые доносчики, доносившие буквально о всяких мелких ошибках и недоразумений, о громкой морской победе «корректно» промолчали. А доброжелатели, их тоже, между прочим, было не мало, не стали мешаться под ногами. Пусть сам победитель рапортует. Сам же Дмитрий немного замедлился. Вот и не узнал ничего о такой звонкой виктории. Это ведь сухопутных побед к этому времени было достаточно, а вот морских еще наперечет.

Впрочем, сказать о победе можно всегда, была бы она сама. Но вот сейчас царя застало немного врасплох, он ведь только что думал о свиньях и вдруг такое чудо… или странное чудовище?

— Э-э-э, — протянул попаданец исключительно для монарха, — по-моему, линейный корабль, бывший шведский, а теперь наш, государь.

Впрочем, он уже мог бы не говорить. Пролетка, на которой они ехали, по приказу царя ускорила ход и они буквально вылетели в порт, на побережье Балтийского моря. И линейный корабль стал перед ними о всей красе — недавно отремонтированный, с убранным такелажем и русским знаменем на рее.

— Что это у тебя? — спросил он немного удивленно (победа, какая победа?), немного мрачно (темнит ведь князь, темнит, как бы не предал ненароком!)

— Ах да! — «вспомнил» Дмитрий, — я же не рассказал о встрече на море со шведами. Позволите, государь?

— Позволяю, — так же мрачно и иронично ответил Петр.

— Так вот, мин херц, — улыбаясь, начал Дмитрий, — как я уже говорил, пошел я на рыбалку на шхунах. А они, эти гады, не пускают. Пришлось подраться. Камрад, может, моя жена расскажет, она уже идет.

Дарья уже действительно шла парадным шагом, а за ней (когда успели?) построилось большинство, кроме вахты, матросов и офицеров.

И скомандовала, пристукнув шпагой о ботфорт, как будто казенную печать представила. А потом и рассказала по просьбе, даже приказу монарха.

Лицо Петра все больше вытягивалось по мере слов женщины. И он, кстати, ничего не сказал, лишь пробормотал что-то, да махнул Дарье, мол, поехали с нами. Та только усмехнулась, не он первый так балдеет при капитане — женщине.

Поехали, конечно, к ним. Монарх Петр Алексеевич что-то сказал про пиршественный стол, а кому еще не накрывать, как не городничему. Опять же водка у него самая крепкая. Но серебряные стаканчики поставил сам Петр Великий:

— Новые, Данилович подарил от трофеев. Ну, давай!

Выпили. Мужчины — водку, женщина, не спросясь, налила и выпила не спиртовой ягодный компот.

— Что-то вас стало много, супруги Хилковы, — мрачно сказал царь, а потом вдруг, вопреки тону, объявил:

— тебе, дшерь Александра Никитична, я присваиваю чин шаутбенахта, пусть эти бездари мужчины завидуют и по углам шушукаются, как старые бестолковые бабы. А ты, Дмитрий Александрович, теперь генерал-лейтенант. Все? Теперь пьем, и не перечьте мне!