И тогда Джо бросил кости…

Лейбер Фриц Ройтер

Большой Игрок с аристократической небрежностью положил руку на бедро стройной девушки, у которой он брал сигарету, и стал слегка его поглаживать. И тут поэт с глазами, позеленевшими от ревности, метнулся к нему дикой кошкой и всадил длинный блестящий кинжал в черную атласную спину…

Джо так и не понял, как такой удар мог не поразить цель; но Большой Игрок, не убирая руки с пухлого бедра, сделал неуловимое движение свободной левой рукой - будто распрямилась стальная пружина. Было непонятно, воткнул ли он в горло юноши нож или ударил по нему ребром ладони, применил ли марсианский прием “двойной палец” или просто коснулся его, но парень замер, словно в него выстрелили из

бесшумного слоновьего ружья или невидимого лучевого пистолета, и рухнул на пол. Подлетели два чернокожих и утащили тело. И никто не обратил на происшедшее ни малейшего внимания. Очевидно, подобное здесь было в порядке вещей.

Джо был слегка выбит из колеи и чуть было не исполнил бросок “выстрел Дианы” раньше, чем задумывал.

Пульсирующая боль в руке наконец-то утихла, нервы натянулись как новые гитарные струны, через три кона он выкинул “пятерку”, набрал нужное количество очков и понемногу стал освобождать столики игроков от фишек.

Он последовательно сделал девять бросков, выкинув семь “семерок” и два раза по “одиннадцать”, подняв ставку с единственной фишки до четырех с лишним тысяч долларов. Никто из Больших Грибов из игры не вышел, но некоторое беспокойство проявлять они стали, а кое-кто начал даже вытирать со лба пот. Большой Игрок пока еще ни разу не участвовал в игре, но его бездонные глазницы с интересом следили за происходящим.

А потом в голову Джо пришла шальная мысль. Никто не смог бы его побить сегодня, это-то он знал твердо, но если он будет продолжать повышать ставки, пока не обчистит весь стол, то так и не увидит, как же демонстрирует свое искусство Большой Игрок. Кроме того, следовало ответить любезностью на любезность, оправдать репутацию джентльмена.

–  Снимаю сорок один доллар без никеля, - объявил он.
– Ставлю пенни.

На этот раз шипения не последовало, а луноподобное лицо Мистера Кости не омрачилось. Джо поймал взгляд Большого Игрока. Тот смотрел на него не то удивленно, не то с грустью, будто размышляя о чем-то.

Джо немедленно сорвал банк, выкинув “вагон” - две “шестерки”, - довольный тем, что выпали самые симпатичные черепа, и кости перешли к Большому Грибу.

–  Знал, когда остановиться, - со злобным удивлением пробормотал один из Грибов.

Игра оживленно пошла вокруг стола, но никто не зарывался, и крупных ставок не было: “бросаю “пятифон””, “ставлю “десятку””, “Эндрю Джексон”, “ставлю тридцать зеленых”… Джо то и дело делал ставки, при этом выигрывал больше, чем проигрывал, и к тому времени, когда кости дошли до Большого Игрока, у него уже было за семь тысяч долларов - вполне приличная сумма.

Большой Игрок долго держав кости на своей неподвижной как у статуи ладони, сосредоточенно глядя на них, однако на его лбу не появилось ни морщинки, ни бисеринки пота. Он пробормотал:

–  Ставлю две “десятки”, - и, сжав пальцы и погремев кубиками, как семечками в сухой тыкве, небрежно бросил их к краю стола.

Такого броска Джо не доводилось видеть ни разу в жизни. Кости, не переворачиваясь, скользнули по воздуху, опустились у бортика и встали как вкопанные, показывая “семерку”.

Невозможно передать, какое это было разочарование для Джо. Его собственные броски требовали быстрого расчета типа: “тройкой” вверх, “пятеркой” к северу, два с половиной оборота в воздухе, падение на вершину шесть-пять-три, отскок и три четверти оборота вправо, падение на ребро один-два, полоборота назад и три четверти влево, “пятеркой” на стол, два раза перевернуть - выходит “двойка”, - и все это для одного только кубика и довольно-таки простого, без выкрутасов броска.

По сравнению с этим техника Большого

Игрока была на редкость, на удивление, до крайности проста. Джо мог бы повторить такой бросок без малейшего труда, это было бы упрощенным вариантом его прежних развлечений с кусками руды. Просто он никогда не помышлял, что такими вот детскими фокусами можно заниматься за игорным столом. Это было бы слишком просто и испортило бы всю прелесть игры.

Кроме того, такой трюк мог и не пройти. По всем правилам, о которых Джо когда-либо слышал, это был самый сомнительный бросок. Всегда оставалась вероятность, что та или другая кость встанет на ребро, одновременно касаясь днища и бортика, или не коснется бортика вообще, не говоря уж о том, что обе кости должны отлететь обратно хотя бы на долю дюйма.

Однако, насколько острые глаза Джо могли оценить, обе кости лежали абсолютно горизонтально и вплотную прилегали к бортику. Более того, все игроки приняли этот бросок, а разделившие ставку человека в черном Большие Грибы выплатили деньги. Надо полагать, заведение имело собственное мнение насчет этого правила, и Джо решил, что без лишней надобности лезть со своим уставом в чужой монастырь не стоит. И Мать и Жена не раз ему демонстрировали, что это лучший способ нарваться на неприятности.

Да и в деньгах, покрывших выигрыш, доли Джо не было.

Голосом, подобным шуму ветра на Кипарисовом кладбище, Большой Игрок возвестил:

–  Ставлю сотню.
– Это была крупнейшая на сегодня ставка, десять тысяч долларов, и то, как Большой Игрок это сказал, заставляло думать, что имел он в виду нечто большее. Сразу стало как-то тише: на джазовые трубы надели сурдинки, выкрики крупье стали доверительней, карты падали мягче, и даже шарики рулетки, кружась по своим орбитам, старались трещать поменьше. Вокруг стола Номер Один скапливалась молчаливая толпа. Команда Большого Игрока бесшумно оцепила его двойным полукругом, оберегая от случайных толчков. Эта ставка, подумал Джо, на тридцать фишек больше его кучки. Три или четыре Больших Гриба обменялись знаками, прежде чем разделить ее.

Большой Игрок выкинул еще одну “семерку” тем же плоским броском.

Поставил сотню и выиграл.

И еще раз.

И еще.

Все это в высшей степени заинтриговало, но и разочаровало Джо. Было что-то несправедливое в том, что Большой Игрок выигрывает огромные ставки столь примитивными механическими бросками. Что за интерес играть, если кости ни разу не перевернулись ни в воздухе, ни на столе? Так мог бы бросать разве что робот, причем запрограммированный не лучшим образом. Джо, естественно, пока не отваживался рисковать своими фишками, но, если дело и дальше пойдет так же, отказаться от игры будет невозможно. Два Больших Гриба, покрывшись испариной, уже отползли от стола, признав поражение, но их места никто не занял. Скоро оставшиеся Грибы не смогут покрыть очередную ставку, и Джо придется решать: либо пожертвовать своими фишками, либо выйти из игры, а вот этого сделать он просто не мог - в его правой руке, подобно прикованной молнии, рвалась на волю сила.

Джо все ждал и ждал, когда кто-нибудь еще подвергнет сомнению броски Большого Игрока, но никто этого так и не сделал. Он вдруг почувствовал, что, вопреки всем усилиям сохранить невозмутимость, лицо его стало краснеть.

Слегка приподняв левую руку, Большой Игрок остановил ассистентку, собравшуюся поднять кубики. Черные жерла его глаз нацелились на Джо, который изо всех сил старался смотреть прямо в них, пытаясь уловить там хоть малейший проблеск. И неожиданно в него закралось подозрение - столь страшное, что по спине пробежал холодок…