И тогда приходят мародеры

Бакланов Григорий Яковлевич

— Я ведь совсем другая была, ты помнишь, — мысленно говорила Тамара. — Молодая я часто на тебя обижалась, ссорились мы. А потом меня не стало. Я растворилась в детях,

во внуках, в тебе. В том, что ты писал, всегда была часть моей души. И мне так интересно было жить.

Солнце, поднявшееся невысоко, слепило сквозь мокрую листву, и в просвете между деревьями она увидела его, или ей почудилось сквозь застилавшие глаза слезы. Он стоял на опавших кленовых листьях, почему-то не приминая их.

— Саша! — позвала она. Его не было. Только зашевелилась листва под ветром, посыпалась, посыпалась косо с деревьев, и тенью нашла холодная предзимняя туча. Потом опять засияло солнце.

Однажды, когда им было хорошо вдвоем и они были счастливы, она прочла ему стихотворение, тронувшее ее до глубины души. Она еще не знала тогда, кто такой Георгий Адамович, стихи попались случайно.

— Верь, верь, — сказал Саша и шутливо потрепал ее по

волосам.

Она лежала щекой у него на груди, слушала, как ровно бьется его сердце. Она знала, после всего того, что повидал он на фронте, он не верил, что суждена людям еще какая-то другая жизнь. И со временем стихи эти забылись. А теперь сами пришли к ней как последняя надежда:

Там, где-нибудь, когда-нибудь,У склона гор, на берегу реки,Или за дребезжащею телегойБредя привычно под косым дождем,Под низким, белым, бесконечным небом,Иль много позже, много, много дальше,Не знаю что, не понимаю как,Но где-нибудь, когда-нибудь, наверно…

_1995 г.