И тогда я ее убила
Шрифт:
Некоторое время мы оба молчим, и тишина буквально висит в воздухе между нами.
— Всего на пару месяцев, Эм. Как только я достигну цели, ты получишь все назад.
— А вдруг ты не достигнешь цели?
— Такое может случиться, только если нам не хватит денег продемонстрировать, что впереди у нас большое плавание. — Джим наконец-то оставляет в покое посудомоечную машину, поднимается и смотрит на меня. — Нас ждет нечто грандиозное, заинька. Вообще-то об этом нельзя говорить, но ты моя жена, и я тебе доверяю, поэтому скажу вот что: мы
— Но я не понимаю, зачем тебе деньги.
— Чтобы продемонстрировать, что мне по меньшей мере еще два года по карману оплачивать труд работников, накладные расходы и исследования. Это входит в контракт.
— А тебе по карману?
— Отчасти, но мне нужны еще деньги.
— О какой сумме мы говорим?
Он отворачивается и снова склоняется к посудомойке, хотя она забита под завязку.
— Миллион долларов.
— Что?
— Вдобавок к тому, что у нас уже есть. Тогда на все хватит.
— Ого! Недешево же обходятся исследования.
— Я верну, Эм.
— Надеюсь, с большими процентами. Ладно, это все теория, потому что миллиона у нас нет.
— Можно перезаложить дом. С твоими деньгами миллион наберется.
— Ты хочешь взять вторую закладную?
— Это ведь ради нас обоих, не только ради меня.
Тут я бы поспорила, но не хочу заострять внимание. А Джим тем временем подходит, берет меня за плечи и смотрит прямо в глаза:
— Так нужно поступить, чтобы все получилось, Эм. Но результат будет грандиозным. Это же масштабная цель — изменить мир. Посмотри, чего добилась ты! Нам обоим поперло. Пожалуйста, пойди мне навстречу. Будь мне партнером в этом деле. И у нас получится нечто невероятное, Эм.
Он и я. Мы изменим мир. Сердце у меня тает. Когда-то я мечтала услышать нечто подобное. Джим заключает меня в объятия, прижимает к себе. Я люблю его запах, ощущение его прикосновений, его физическую стать.
— Ты и я, — шепчет он мне в волосы. — Ради этого мы и старались.
От тепла его объятий высвобождается все напряжение, которое было заперто у меня внутри, и я ударяюсь в слезы.
— Эй, — отстраняется он, — ну ты чего? Ох, зайка, тебе нужно отдохнуть, ты страшно вымоталась. Я поговорю с Фрэнки, попрошу, чтобы он отложил все мероприятия на некоторое время и дал тебе прийти в себя. — Джим снова привлекает меня к себе, и я рыдаю ему в рубашку.
— Нет, — возражаю я между всхлипываниями, — все нормально, правда. Просто пока я привыкаю ко всему этому, как-то так. И сейчас не могу и не хочу делать перерыв.
— Когда я закончу, ты сможешь уходить на каникулы когда вздумается. Сможешь продать магазин. Переедем в какой-нибудь замок в Англии по твоему выбору, или в глубинку на юг Франции, в сельский дом из двадцати комнат. Наймем
— Каждый день?
— Каждый день.
— Расскажи, как все будет, — бормочу я, прижимаясь к его груди.
— Я уже рассказывал.
— Расскажи еще раз. Расскажи побольше.
— Мы будем работать на правительство. Вся экономическая и социальная политика станет базироваться на нашей модели. Это огромные деньги, тебе даже не вообразить такие суммы.
— И мир благодаря тебе станет лучше?
— Гораздо, гораздо лучше.
Икнув, я вытягиваю из кармана смятый бумажный носовой платок и сморкаюсь.
— Решено, я в деле.
Джим обнимает меня еще крепче.
— Спасибо, любимая. — Его дыхание согревает мне ухо. Мы некоторое время стоим так, потом он ослабляет хватку. — Я тебя обожаю, — говорит он.
Я смотрю мужу в глаза и вижу, что это сказано всерьез. Я хорошо знаю Джима — каждый дюйм его тела, каждый взгляд, каждое непроизвольное движение, — и я ему верю.
— Что на самом деле надо Элисон? — спрашиваю я.
Он отодвигает меня, смотрит искоса, будто пытается что-то решить, и наконец заявляет:
— Я же тебе сказал, она на работу к нам хочет устроиться. Надоела хуже горькой редьки, уж поверь мне.
Я и правда хорошо его знаю и поэтому понимаю, что он врет. Впрочем, понять не слишком сложно: лгун из Джима никудышный.
— И что, ты ее возьмешь?
— Шутишь? Нет! Ни за что. У нас нет вакансий, а если бы и были, Элисон — последний человек, которого бы я нанял. Она та еще головная боль, Эм. Но поверь, я с ней разберусь.
— Ты говорил с ней обо мне?
— Нет! С чего бы вдруг?
— Ты уверен? Ты не рассказывал ей про мою книгу? Про Беатрис?
— Не говори ерунды. Зачем мне с ней про тебя разговаривать? — Он приподнимает уголок рта. — Она тебя тревожит, правда? Элисон.
— Да, немножко.
— Зайка, не надо! Элисон — не тот человек, о котором тебе надо волноваться, частное слово. — Джим снова заключает меня в объятия.
Я смогу простить ему ложь, решаю я. Уже простила.
— Пойду отправлю несколько писаем. Как же чудесно! — И Джим выходит из кухни, улыбаясь мне на ходу.
Половина грязных тарелок так и громоздится в раковине, так что я берусь за перезагрузку посудомойки.
Когда с этим покончено, я решаю расслабиться, забросить ноги повыше и посмотреть по телевизору что-нибудь бессмысленное, запивая это дело скотчем. По пути я сгребаю со стола телефон и привычно бросаю взгляд на экран со своей страничкой на «Амазоне».
Там на самом верху новый комментарий, он затесался среди положительных отзывов.
Одна звезда. Потрясающе интересно читать, особенно между строк.
Наслаждаешься, Эмма? Сомневаюсь! Хорошая новость: ты можешь сделать так, чтобы это прекратилось. Жди вестей.
Опубликовано 33 минуты назад пользователем Беатрис_мертва.