И только сладкие мгновения длятся вечно
Шрифт:
Поднимаюсь по лестнице. Лифт слишком быстро доставит меня к порогу квартиры.
Поворачиваю ключ в замке, вхожу – и не вижу Эдуара. Странно – при Тома он вечно подпирал закрытые двери, ненавидя их всеми фибрами собачьей души. Так, в прихожей пусто, ковер не смят. В кухне тихо, в гостиной никого. Я готова запаниковать, но тут слышу храп, получаю наводку и на цыпочках иду в комнату Тома.
Стены хранят следы его юношеских увлечений. Рядом с концертной афишей рок-группы висят несколько фотографий в квадратных рамках, неоконченный эскиз граффити и осиротевшие канцелярские кнопки. На белой этажерке красуются запылившиеся медали, последние свидетельницы подвигов
Эдуар лежит там, где раньше находилось кресло.
Он одним глазом смотрит на меня, а другим обследует потолок. Мы усыновили пса, когда ему было четыре года: это был мой подарок Тома на день рождения, а выбрал он его сам, никого другого не захотел. Я согласилась, когда поняла, что это не блажь, но поставила условие: заниматься зверем будешь сам, без моего участия. Эдуар был самым уродливым существом в приюте. Белая шерсть с желтоватыми подпалинами, уши-радары, зубы в шахматном порядке, глаза, впитавшие всю скорбь мира с начала времен. Тома был сражен наповал.
– Мама, мы не можем его взять, на нас все будут пальцем показывать! – ныла Шарлин.
– Я-хочу-его! – отрезал Тома.
Моя дочь попыталась соблазнить брата лабрадором, французским бульдогом и прелестным малышом-метисом, но Тома не отступился и выдвинул железный довод:
– Он похож на дедулю.
Мы потеряли моего отца три месяца назад. Тома его обожал. Папа увлекался астрономией, любил природу и часто водил детей на свидание с деревьями, насекомыми и звездным небом. Он умер в свой день рождения. Ему было семьдесят четыре года. Звали его Эдуар.
Собака воспринимает мой взгляд как одобрение, вскакивает и мчится ко мне, оскальзываясь на паркете, язык болтается, как флаг на ветру. Я не успеваю принять защитную позу: Эдуар отталкивается задними лапами, выгибает спину и достает меня передними, больно царапая когтями.
– Уйди от меня, чертов дурак! – кричу я, и собака распластывается по полу. Когда мы пришли забрать его домой, волонтер в приюте предупредил нас, что с Эдуаром дурно обращались. Он не выносил, когда мы повышали голос, вздрагивал и подскакивал при малейшем шуме, даже если звук издавало его собственное тело. Однажды он описался, когда я включила пылесос. Любовь, как известно, творит чудеса, и к Эдуару со временем вернулась вера в двуногих, но детские травмы не излечиваются полностью ни у людей, ни у братьев наших меньших.
Я наклоняюсь и нежно глажу его по голове. Пес перекатывается на спину и подставляет мне розовый живот. Зажатый между задними лапами хвост бьет чечетку. Пустота комнаты возвращает меня к реальности. Я выхожу, оставив Эдуара наедине с надеждами на нежные чувства хозяйки.
4. Лили
Я не знаю, где ты.
Они выдернули тебя из моего живота, на несколько секунд поднесли поближе и забрали.
Твоя бабушка (моя мама) часто рассказывала, как мы встретились. Она сразу меня узнала. Любовь к дочери сразила ее наповал. Я была уверена, что почувствую то же самое.
Я тебя не узнала.
У меня отлегло от сердца, когда я услышала твой крик. Разглядела волосики, увидела, что ты пускаешь пузыри, подумала: «У нее длинное тельце и могучий голос…» – но не связала маленькое
Я лежу в реанимации, в узком боксе. Твой папа с тобой. Мне одиноко, впервые за семь месяцев.
Так не должно было случиться. Я миллион раз мысленно проигрывала сцену появления на свет моего ребенка.
Я безумно боялась родов с восьми лет, когда нашла в маминой комнате брошюру для беременных и пролистала ее. Мама тогда носила моего брата (твоего дядюшку Валентина). На последней странице была помещена кошмарная фотография чего-то, смахивавшего на голову младенца, вылезающего из того места, которым… мы писаем. Я побежала к бабушке, но она отмахнулась от моих вопросов, погладила по щеке и отослала играть. Книжица исчезла, оставив простор для моей фантазии, а ужас затаился в дальнем уголке мозга, чтобы ожить в подходящий момент. В юности я приняла решение не заводить детей, а если и впустить маленькое существо в свою жизнь, то пусть появится на свет из чужого места «сами понимаете для чего…». Страхи исчезли после встречи с твоим отцом: победило желание сотворить существо, как две капли похожее на него.
Все месяцы беременности я вырабатывала позитивный подход, надеясь заглушить тревогу. Говорила себе: «Мой ребенок родится солнечным днем, схватки будут похожи на щекотку, акушерка – на балерину, мой муж споет серенаду, а по радио споют ребята из Radiohead [2] , не будет ни жарко, ни холодно, я в худшем случае закричу два, ну, может, три раза, а в лучшем – просто чихну, и ты явишься на свет во всей своей красе. Тебя положат мне на живот, мы встретимся взглядом, я красиво заплачу, твой папа обнимет нас, и мы станем настоящей семьей».
2
Radiohead (от radio – радио и head – одержимый, фанат, англ.) – британская рок-группа из Оксфордшира. Группа была основана в 1985 году, и ее состав с того времени не менялся: Том Йорк, Джонни Гринвуд, Колин Гринвуд, Эд О’Брайен и Фил Селуэй. – Здесь и далее прим. перев.
Все произошло иначе.
Ты не должна была рождаться, пока не будешь готова.
Я не должна была становиться матерью, пока не созрею для этой роли.
Тома
09:08
Привет, милый, это мама.
Как прошла твоя вторая ночь? Сегодня будет очень жарко, пей побольше воды. Целую. Мама
10:43
Все в порядке? Мама
11:34
Да, я спал. Целую, мам.
11:35
Целую, дорогой. Не забывай пить. Мама
11:36
Воду, естественно.
Целую. Мама
5. Элиза
Сегодня моей дочери исполняется двадцать три года.
Я звоню ровно в полночь по лондонскому времени.
– Привет, мамочка!
– С днем рождения, милая!
– Спасибо! Ты всех опередила.
Она знает, что я в этот момент довольно улыбаюсь. Смешно? Ну и пусть, зато я первая! Каждый год именно я открываю череду поздравлений, ведь это и мой праздник тоже. Я мама уже двадцать три года.