И в аду есть герои

Панов Вадим Юрьевич

– Ждали мы его. – Артем кивнул на остановившуюся неподалеку «Волгу». – И теперь у нас тоже будет весело.

– Палыч, будешь ждать меня здесь, – приказал Корнилов шоферу, когда «Волга» замерла у обочины футах в тридцати от джипа и «Мустанга».

– Андрей Кириллович, а чего ты один-то? – пробурчал Палыч, неодобрительно глядя на стоящих возле машин людей. Четыре фигуры, одна, кажется, женская, лиц не видно. – Хоть бы Шустова с собой взял.

– Все в порядке.

Корнилов не спеша подошел к группе и медленно обвел ожидающих взглядом. Стриженый парень

с незапоминающейся внешностью, Артем Головин, майор когда-то видел его фотографию, но встречаться лицом к лицу еще не доводилось. Ослепительная черноволосая девушка, легкое платье плотно облегает стройную фигуру. Яна Маннергейм, разок она уже обвела Андрея вокруг пальца. Брюнетка слегка улыбнулась и кивнула, Корнилов помедлил и ответил. Двое других – сосредоточенные мужчины в элегантных костюмах, плечистые, голубоглазые. Их майор не знал, возможно, не челы. Андрей достал из кармана «различитель»:

– Не возражаете?

– Ни в коем случае, – развел руками Артем. – Нас просили оказывать вам полное содействие.

Дымчатые стекла «различителя» не мешали своему обладателю видеть в темноте. Корнилов надел очки и снова оглядел компаньонов: Артем и Яна не изменились, а вот у их спутников появилось еще по одной паре рук.

– Вы удовлетворены? – кисло поинтересовался один из них и протянул нижнюю правую конечность. – Муба.

Второй последовал его примеру:

– Лека.

– Мы хваны, – уточнил первый. – Давайте договоримся насчет Крысауласа.

– Муба, – протянул Артем, – опять ты за свое!

– А что насчет Крысауласа? – не понял Андрей, снимая «различитель», – его любопытство было полностью удовлетворено.

– Мы хотим его убить, – объяснил четырехрукий. – А Сантьяга сказал, что он вам для чего-то нужен. Может, он вам не так уж сильно и нужен?

Корнилов посмотрел на Артема.

– Изобретение «стима» вплотную затрагивает интересы семьи Хван, – вздохнул наемник. – Вот они и обиделись.

– Мы сильно обиделись, – подтвердил Лека. – Сможем договориться? А мы вам чего-нибудь хорошее потом сделаем?

Майор покачал головой:

– Нет. Крысауласа ждут суд и каторга. Финал в конечном итоге будет тем же, но удовольствия Езас Раймондович получит несравнимо больше. Поверьте, вы не прогадаете.

– Господин майор, – вступила в разговор Яна, – на самом деле судьба Крысауласа нам до лампочки. Муба и Лека просто горячатся. – Хваны попытались протестующе замахать всеми имеющимися руками, но девушка подняла на них брови и чуть повысила голос: – Горячатся. Хотят совершить побольше подвигов, чтобы… Ну, это неважно.

Муба крякнул.

– Мы хотим быть уверены… – продолжил было упрямиться Лека, но, посмотрев на Яну, отвернулся.

– Сантьяга должен был сообщить вам, что именно нас интересует, – наведя порядок в рядах, девушка снова обратилась к Андрею.

– «Стим».

– Совершенно верно. Все следы на фабрике уберут наши друзья, но Крысаулас вложил в разработку «стима» много денег, и мы предполагаем, что у него есть копии всех материалов. Они нам нужны.

– Договорились, – протянул руку майор, – но он должен остаться в живых.

– Останется.

– Иди в спальню, дорогая. – Езас Раймондович ласково погладил

молодую жену по спине. – Я скоро.

– Ты недолго? – игриво улыбнулась женщина. – Предупреждаю: я ужасно соскучилась.

– Десять минут.

– Я буду ждать.

Она поднялась на второй этаж, а оставшийся в гостиной Крысаулас сделал громче проигрыватель – Верди, великолепный композитор, – плеснул себе виски, закурил сигару и, расположившись в глубоком кресле, прикрыл глаза.

Все ли сделано правильно? Исследования «стима» продолжаются, Монастырев всю ближайшую неделю проведет непосредственно на фабрике, под плотным наблюдением. Пукос разбирается с драгдилерами, правда, после того как Адольфус направился в «Лунную заводь», он еще не звонил, но, зная профессионализм Пукоса, можно не сомневаться в том, что Вагиз уже присоединился к остальным неудачникам.

Езас Раймондович блаженно выпустил облако ароматного дыма, пригубил виски и полностью погрузился в изящные аккорды Верди. На подозрительный шорох в прихожей он не обратил никакого внимания.

К неудовольствию хванов, внешняя охрана коттеджного поселка была пройдена без проблем. Корнилов, занявший место в «Круизере» Артема, просто продемонстрировал сторожам полицейский жетон и поинтересовался местонахождением дома Крысауласа. Охранники указали на искомое здание и проводили машины долгими, всепонимающими взглядами: репутация майора вкупе с поздним визитом не оставляли сомнений в том, что у Езаса Раймондовича большие неприятности.

Андрей постучал в тяжелую дубовую дверь трехэтажного особняка и бесстрастно оглядел возникшего в проеме громилу:

– Крысаулас дома?

– А кто спрашивает?

– Майор Корнилов, криминальная полиция.

– Мы доложим…

– Не стоит утруждаться. – Муба толкнул охранника внутрь. – Мы сами все сделаем.

– Только тихо и желательно без жертв. – Андрей прошел в прихожую.

Дверь гостиной скрипнула.

– Кто? – недовольно пробурчал Крысаулас.

– Езас Раймондович?

Крысаулас вздрогнул и открыл глаза. В гостиную вошли трое: невысокий худощавый мужчина в мятом костюме, очаровательная черноволосая девушка и стриженый парень.

– Не возражаете, если мы здесь осмотримся? – поинтересовался парень.

– А…

– Майор Корнилов, криминальная полиция, – представился худощавый, небрежно помахав перед носом Крысауласа жетоном. – У меня есть решение судьи Демина о вашем аресте и проведении обыска в вашем доме.

Стриженый выключил музыку. Езас медленно поставил бокал на стол и загасил сигару. Он был абсолютно спокоен.

– На каком основании судья принял решение?

– Подозрение в организации незаконного оборота наркотиков, – ответил Корнилов. – Производство и продажа. И сопутствующий букет: отмывание денег, организация устойчивой преступной группировки и так далее.

Крысаулас внимательно посмотрел на майора. Очень внимательно. Стоящий перед ним человек был обладателем единственного в стране золотого полицейского жетона и вряд ли стал бы шутить.

«Они накрыли фабрику? Но как?!»

– Здесь должен присутствовать мой адвокат и понятые, – твердо проговорил Крысаулас.