И в море водятся крокодилы

Джеда Фабио

Я ответил, что в любом случае оплачу ему поездку и расходы, даже если для него это и долг, потому что чувство долга хоть и штука хорошая, но деньги тоже важны.

И потом, эта поездка очень опасная, там война идет.

Прошло какое-то время. Я почти потерял надежду. А затем, однажды вечером, зазвонил телефон. Отец моего друга хриплым голосом поздоровался со мной: казалось, он где-то совсем рядом. Он рассказал мне, что найти их было очень тяжело, потому что они уехали из Навы и перебрались в селение на другой стороне долины, но что в конце концов ему это удалось, и, когда он объяснил моей матери, что это я прошу их переехать в Кветту, она не поверила и не хотела уезжать. Ему стоило больших трудов убедить ее.

Потом он сказал:

— Погоди минутку.

Он хотел передать кому-то трубку. И мои глаза сразу же наполнились слезами, потому что я уже догадался, кто это был.

— Мама. —

Молчание на том конце провода. — Мама, — повторил я.

В трубке я услышал только вздох, легкий, влажный и соленый. И понял, что она тоже плачет. Мы говорили впервые за восемь лет, восемь долгих лет, и эта соль, эти вздохи были единственным, что сын и мать могли сказать друг другу через такую пропасть времени. Мы так и сидели, молча, до тех пор, пока связь не прервалась.

И только в этот момент я понял, что она еще жива и, быть может, тогда я в первый раз осознал, что жив и я.

Не знаю, как у меня это вышло. Но все же я выжил.

Энайатолла закончил свой рассказ вскоре после того, как ему исполнился двадцать один год (примерно). Дату его рождения определили в квестуре: первое сентября. И он только тогда узнал, что в море действительно водятся крокодилы.