И в середине тебе станет легко
Шрифт:
62
Она мой самый верный, самый лучший друг. Когда я не знаю, что правильно и как быть дальше, я замираю на какой-то момент и прошу ее дать мне ответ. Я предаюсь ей целиком, как бы максимумом своей поверхности; я знаю, она там, а я здесь. И не привязываясь ни к каким желаниям, жду, пока мне придет от нее указание. Если я сосредоточен и смело смотрю ей в лицо, то через некоторое время ко мне приходит от нее слово, как будто молния озаряет то, что находилось в темноте, — и мне становится ясно».
Фермеру чужды были эти речи, и он долго молча смотрел в ночь. Потом и он увидел
На следующее утро они завтракали вместе, и фермер сказал: «Даже если ты уйдешь, у меня останется друг». Затем они вышли из дома и подали друг другу руки. Незнакомец пошел своей дорогой, а фермер отправился на свое поле.
В заключение я расскажу еще одну из историй, которые вызывают в том, кто отдается их власти, то, о чем они повествуют, еще пока он их слушает.
Открытый дом
Некий человек странствовал по дорогам своей родины. Все здесь казалось ему хорошо знакомым и близким, его сопровождало ощущение безопасности и легкой грусти. Ибо многое так и осталось для него скрытым, снова и снова он упирался в закрытые двери. Иногда ему больше всего хотелось оставить все позади и уйти далеко-далеко отсюда. Но что-то удерживало его, как будто он боролся с кем-то незнакомым и не мог от него отойти, не получив прежде благо-
63
Словения. Так он и чувствовал себя заключенным между Вперед и Назад, между Уйти и Остаться.
Он пришел в парк, сел на скамейку, откинулся назад, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он позволил ей быть, этой долгой борьбе, положился на внутреннюю силу, почувствовал, как успокаивается и уступает, словно камыш на ветру, в согласии с многообразием, широким простором, долгим временем.
Он увидел себя как открытый дом. Кто хочет войти, тот может войти, и кто приходит, тот что-то приносит, остается ненадолго — и уходит. И потому в этом доме всегда есть Приходить, Приносить, Оставаться — и Уходить. Пришедший сюда впервые и принесший что-то новое, оставаясь здесь, стареет, придет время, и он уйдет.
Сюда, в этот открытый дом, приходят и много незнакомцев — это те, кто был долго забыт, или те, кого раньше не пускали на порог. Они тоже что-то приносят, остаются ненадолго — и уходят. Приходят и плохие люди, которым мы с удовольствием указали бы на дверь, приносят что-то и они, как-то приспосабливаются, остаются ненадолго — и уходят. И кем бы ни был тот, кто приходит, он встречает здесь других, тех, кто пришел до него, и тех, кто приходит после. А раз их много, то каждому приходится делиться. У кого есть свое место, у того есть и свои границы. Кто чего-то хочет, тот должен и подчиняться. Тот, кто пришел, вправе проявить себя, покуда он здесь. Он пришел, потому что ушли другие, а когда придут другие, уйдет он. Так что в этом доме для всех достаточно времени и места.
И сидя вот так, он чувствует себя уютно в своем доме. Он знает, что хорошо знаком со всеми, кто приходил и приходит, приносил и приносит, оставался и остается, уходил и уходит. Ему кажется, что все, остававшееся доселе незавершенным, теперь завершено,
ГРАНИЦЫ СОВЕСТИ
Мы знаем совесть, как лошадь знает своего седока, как штурман знает звезды, по которым определяет местоположение и выбирает направление. Но множество всадников скачут на лошади, и множество штурманов на корабле следят за множеством звезд. Вопрос в том, кому же тогда подчиняются всадники и какое направление указывает кораблю капитан?
Ответ
Однажды ученик обратился к учителю: «Скажи мне, что такое свобода?»
«Какая свобода? — спросил его учитель. — Первая свобода — это глупость. Она подобна коню, что с громким ржанием сбрасывает седока. Но тем крепче хватку он потом почувствует.
Вторая свобода — это раскаяние. Оно подобно штурману, который остается после кораблекрушения на обломках, вместо того чтоб сесть в спасательную шлюпку.
Третья свобода — это понимание. Оно приходит после глупости и после раскаяния. Оно подобно стебельку, что, качаясь на ветру, все же стоит, поскольку уступает там, где слаб».
Ученик спросил: «И это все?»
На что учитель ответил: «Иные полагают, что сами ищут истину своей души. Но это ищет через них и думает Большая Душа. Как и природа, она может себе позволить немало заблуждаться, ибо без устали меняет оплошавших игроков на новых. Тому же, кто позволяет ей думать, она предоставляет иногда некоторую свободу действий, и, как река пловца, который дает себя нести волнам, выносит всеми силами на берег».
Вина и невиновность
Совесть мы познаем в отношениях, и связана она именно с нашими отношениями между собой. Ибо каждое действие, как-
5« 67
либо отзывающееся на других, сопровождается неким «знающим» чувством невиновности и вины. И как глаз, когда он открыт, постоянно различает светлое и темное, так и это «знающее» чувство каждую секунду различает, на пользу или во вред отношениям наши поступки. То, что вредит отношениям, мы ощущаем как вину, а то, что им служит, — как невиновность.
С помощью чувства вины совесть натягивает поводья и заставляет нас сменить курс на противоположный. С помощью чувства невиновности она дает нам волю, и свежий ветер наполняет паруса нашего корабля.
Это подобно равновесию. Чтобы мы его сохраняли, некий внутренний орган посредством ощущений комфорта и дискомфорта постоянно движет нами и направляет нас, и точно так же, чтобы мы сохраняли важные для нас отношения, нами постоянно движет и направляет нас некий другой внутренний орган с помощью других ощущений комфорта и дискомфорта.
Отношения складываются в зависимости от условий, которые в основном являются для нас заданными, так же как в ситуации с равновесием такими заданными условиями являются верх и низ, вперед и назад, право и лево. И хотя при желании мы можем упасть вперед или назад, вправо или влево, некий врожденный рефлекс все же заставляет нас восстановить равновесие, пока не произошло катастрофы, и таким образом мы вовремя возвращаемся в вертикальное положение.