И В Сталин (Новая биография)

Ткаченко Владимир Герасимович

И Светлана уехала из СССР, бросила все, даже своих детей, близких друзей. Ее официальная версия: "...Мое невозвращение в 1967 году было основано не на политических, а на человеческих мотивах. Напомню здесь, что, уезжая тогда в Индию, чтобы отвезти туда прах близкого друга-индийца, я не собиралась стать дефектором, я надеялась тогда через месяц вернуться домой. Однако в те годы я отдала свою дань слепой идеализации так называемого "свободного мира", того мира, с которым мое поколение совершенно было незнакомо".

После отъезда Светланы из СССР её лишили советского гражданства. За рубежом же ей посвящали свои страницы самые престижные органы печати.

Светлана

рассказала о том, как она писала свои книги: "Я уже сказала, что с самого первою момента, как только попала в Соединенные Штаты, я оказалась в руках, во-первых, очень сильной адвокатской фирмы из Нью-Йорка. которая была, так сказать, рукой правительства во всем этом. Еще в Швейцарии в 1967 голу мне дали подписать ряд легальных бумаг, смысл которых я не могла понять, и этот смысл не был мне объяснен. Эти документы, подписанные мною, поставили меня в положение совершенной бесправности: как автор, я лишалась всех прав на свою книгу, я должна была делать то, что эта фирма говорила. Я помню, как мне предложили поехать туда, потом поехать сюда. Я бы хотела первые месяцы быть в Нью-Йорке, чтобы посмотреть этот город и все, что там есть. Нет, меня все время пересылали из одного места в другое, что было малоинтересно.

Дальше. Моя первая книга мемуаров "Двадцать писем к другу". Эта фирма находилась в очень тесном контакте с Государственным департаментом и с ЦРУ. Дальше возник вопрос о второй книге, потому что мои мемуары о детстве и о семье Америку не удовлетворяли. Написание книги "Всего один год" было буквально коллективным творчеством. Моими страницами была глава об Индии. Тут я писала все, что хотела. В дальнейшем мне начали говорить и подсказывать, что писать, чего не писать, исключить всю историю о том, как мы летели из Дели через Рим в Швейцарию, что и почему. Рукопись читалась и перечитывались целым рядом лиц, большинство из которых я упомянула в конце, выразив им всем ироническую благодарность, против чего они не возражали. Но некоторые лица были там даже не упомянуты, потому что не принято называть имена лиц, которые работают в Интеллидженс".

"Сияющее от радости лицо Светланы, дочери Сталина, изысканное американское общество впервые увидело её в 1967 г., когда она приехала в США. Изящная, жизнерадостная женщина 41 года с рыжими, вьющимися локонами, розовыми щеками, робкими голубыми глазами и привлекательной улыбкой, казалось, светилась чувством добра и искренности. Казалось также, что она одновременно и наслаждалась своей известностью - феноменальным успехом своей первой книги "Двадцать писем к другу", которая принесла ей полтора миллиона долларов. Появившиеся поклонники стали посылать ей домой в Принстон (штат Нью-Джерси) цветы, письма, всевозможные подарки и даже предложения на брак. В общественных кругах и кругах деловых людей не без успеха ухаживали за ней", - так писал о ней журнал "Шпигель" в мае 1985 года.

В дальнейшем Светлана получила приглашение погостить от вдовы архитектора Райта, урожденной Лазович, в свое время приехавшей из Грузии. Через три недели после приезда к ней Светлана вышла замуж за В.В.Питерса, главного архитектора "Танзимет-Веста". От этого брака 21 мая 1971 года родилась дочь Ольга, которая в 1978 году получила гражданство США.

Брак С.И.Аллилуевой с В.В.Питерсом был непродолжительным. В 1972 году он был расторгнут, а она получила права родительской опеки.

Вот как охарактеризовала С. Аллилуева своего мужа:

"...Архитектор Вильяме Весли Питерс - слабый человек. Он делает то, что ему говорят... Он вступил в брак со мной, потому что так хотели окружавшие его

сотрудники и боссы. И он сделал это, переоценив мое финансовое благополучие. Как только он выяснил эту переоценку, так весь его интерес к его семье и новорожденной дочери улетучился. Наш брак распался очень скоро, менее чем через два года. В соглашении, подписанном им в июле 1972 года в городе Феникс, штат Аризона, в конторе фирмы "Люкс энд Рока", он отказался в мою пользу от всех прав на нашу дочь, предоставив мне всю полноту опеки над ней. С тех пор он не потратил ни копейки на её воспитание, а своим правом посещения постоянно пренебрегал, посетив её всего лишь четыре раза за 12 лет! Меня удивляет его интерес к дочери теперь, хотя я должна бы помнить, что мистер Питере всегда с удовольствием откликался на интервьюирование и считал, что личная реклама полезна для популяризации его архитектурной фирмы. Я сделаю со своей стороны все возможное, чтобы осмеять его неуклюжие попытки вмешаться через столько лет в жизнь нашей дочери. Он сделал сам все возможное, чтобы отдалить девочку от себя, и в результате она его очень мало знает".

В дальнейшем С. Аллилуева жила в нескольких городах США, а последний год своей жизни, до приезда в СССР, - в Англии. В 1984 году в Индии была издана её книга воспоминаний "Далекие звуки". От издания этой книги особого удовлетворения она в отличие от "Двадцати писем к другу" не получила.

Возвращение её на Родину говорит о том, что, видимо, то, что она хотела найти за её пределами, найти ей не удалось.

Вот текст её заявления для прессы от 16 ноября 1984 года:

"Попав в этот самый "свободный мир", я не была в нем свободна ни одного дня. Там я была в руках бизнесменов, адвокатов, политических дельцов, издателей, которые превратили имя моего отца и мою жизнь в сенсационный товар. Я стала в эти годы любимой дрессированной собачкой Си-ай-эй (ЦРУ), тех, что дошли даже до того, что стали говорить мне, что я должна писать, о чем и как. Старый друг, швейцарский адвокат доктор Питер Хафтер из Цюриха, хорошо знает из личной переписки со мной, как быстро испарился мой идеализм по отношению к Америке. Продолжать сегодня идеализировать США было бы совершенно невозможно. Я знаю многих, кому возвратиться домой мешает только страх перед возможным наказанием. Я говорю о тех, кто, как и я, остался там, одурманенный идеализмом псевдодемократии. Те, кто ехал туда, чтобы разбогатеть, они разбогатели, конечно, и процветают. Им там хорошо.

Все эти годы меня не покидало чувство глубокой вины. Сколько я ни старалась вполне искренне жить так, как все американцы, и наслаждаться жизнью, у меня этого не получилось. Позже я сделала попытки переехать в какую-нибудь мирную, небольшую страну вроде Швейцарии, Швеции, Греции, даже, может быть, в Индию, но мне удалось лишь только два года назад выбраться в Англию. Это к вопросу о свободе. То, что я хотела, я сделать не могла. Я только сумела выехать в Англию. Только тогда и только там возник наконец контакт с моим сыном через переписку и телефон. До того я была совершенно отрезана от всякой информации о моих детях.

Моя жизнь за границей постепенно утрачивала всякий смысл. Моей целью было не обогащение, а жизнь среди писателей, художников, интеллигенции. Я хотела заниматься фотографией, языками. Однако из этого ничего не вышло".

Возвратившись на Родину после почти восемнадцатилетнего отсутствия, Светлана встретила теплое отношение. Москву она увидела неузнаваемо изменившейся. Она с удовольствием встречалась со своими родственниками, беседовала с ними, старалась найти контакты, восстановить добрые отношения.