И вновь Золотая Неделя!
Шрифт:
— Мне пить нельзя, — Предупредил я его.
— За кого ты меня держишь? — Расстроился майор и достал из авоськи «Буратино»: — Тебе — лимонад!
— Лимонад мне нравится! — Кивнул я и запустил Тимофея Матвеевича в номер.
— Брр! — Поежился он, — Чего это ты? — Кивнул на форточку.
— Слушал ветер! — Немного стебанулся я, закрыв створку.
Майор с уважительной миной на лице покивал — ржака! — и выставил на стол лимонад и бутылку «Столичной». Следом появились плавленные сырки «Дружба», кулек «Птичьего молока» и две литровых банки —
— Опята! — Возрадовался я, подхватив баночку и посмотрев на просвет, — В Японии хрен найдешь!
— Рад, что угодил! — Порадовался и майор, я достал из гарнитура пару граненых стаканов, вояка налил мне лимонада, себе — где-то на треть водки, мы открыли ёмкости с закуской и чокнулись.
— За мир во всем мире! — Предложил я тост.
— За него! — Одобрил Тимофей Матвеевич.
Выпили, закусили.
— А вот скажи мне, Иоши, — Устремился душой к высокому майор, наливая себе вторую порцию, — А это твое «моэ»…
Я кивнул — давай мол, жги!
— …Я вот третьего дня иду по части, а навстречу мне медсестра наша. Поздоровались, она запнулась, упала, халат задрался, и я увидел ее трусы. Это — «моэ»?
— Это скорее «этти», — Стараясь не ржать, пояснил я.
— Пошлятина? — Хмыкнул знающий японский майор.
— Пошлятина! — Радостно согласился я и предложил следующий тост: — За отсутствующих здесь дам!
Выпили, закусили.
— А где грань-то? — Продолжил пытаться вникнуть в сложные материи вояка, — Между «моэ» и «этти»?
— Моэ — оно вот здесь чувствуется! — Указал на сердце, — Тепло становится!
Майор кивнул.
— А этти — вот здесь! — Указал на промежность, — Вот так и определяется — где зашевелилось, то и есть!
— А если и там, и там? — Уточнил майор, наливая себе третью.
— А это уже получается более широкое понятие — «фансервис»! — Пояснил я.
— Сложная у вас страна! — Вздохнул майор и предложил тост: — За Японию!
— И за СССР! — Не остался я в долгу, и мы выпили.
Тимофей Матвеевич немного раскраснелся, глаза заблестели. Тоже душевный покой обрел, получается. Закусив, он решил признаться:
— Смотрел я «Кулак Полярной звезды». Муть полнейшая!
— Я так же думаю! — Хохотнул я, — Но что поделать, оно же старое. Мои мультики покруче будут! — Оценивающе покосился на майора, — Но вы, наверное, для такого староваты.
— Главное, ребята, сердцем не стареть! — Ответил он цитатой, и мы выпили по четвертой — запоздалое «за знакомство!».
— Я тут гитару где-то видел, — Захотелось ему лирики.
— Пошли найдем! — Я не был против, поэтому мы вышли в коридор, прогулялись по корпусу и, усилившись гитарой, вернулись в номер.
— Я, конечно, не так хорошо играю, как ты, — Поскромничал Тимофей Матвеевич, пробежавшись пальцем по струнам, — Но кое-что умею! Но сначала надо выпить! — Вспомнив о более актуальной задаче, выпили и спели пару песен Высоцкого.
— Ну как? — Спросил майор, отставляя гитару.
— Класс! — Показал я ему большой
— Советской! — Поправил меня вояка.
— Советская — это русская, Тимофей Матвеевич, — Наливая себе лимонада, а майору — «беленькой», поведал ему страшный секрет, — Это вы тут «советские», а если снаружи — то Россия она Россия и есть! Коммунисты — это русские, культура у них — русская. Ну вы поняли, в общем.
— Давай лучше на «ты», — Предложил майор, — Не настолько я и старше! Тридцать три мне.
— В два раза, считай! — Улыбнулся я, — Но я не против, Тимофей.
— Тимоха! — Отмахнулся майор, мы выпили за советскую культуру, и он спросил: — А есть у тебя еще песни про армию?
— Про майора есть как раз! — Хохотнул я и потянулся к гитаре.
— Ну-ка, ну-ка! — Оживился «собутыльник».
— Песня шуточная, но с уважением! — На всякий случай предупредил я и затянул: — О-о-осень-еб*сосень…
[]
Новояз пришлось в меру сил заменять на актуальные хронопонятия, но пьяному майору несколько потерявший в прелести текст все равно понравился:
— Душевно, сука! — Вытерев выступившую слезинку, выдал он высшую из возможных оценок.
Глава 29
Поручкавшись со всеми на перроне (в советском костюме приперлись только я и физрук, остальные предпочли джинсы: нарядились, так сказать), погрузились в электричку. Судя по лицам ребят, обычно они ездят в вагонах не настолько мягких и новых. Очковтирательство продолжается! Антон и Аня сели напротив нас с майором, Николай Степанович уселся прямо позади меня в компании несколько бледного от свалившейся на него ответственности физрука — главы туристического кружка по совместительству. Остальные участники похода, не без тихой аккуратной ругани, распределились вокруг нас. Дополнительно — по паре милиционеров в начале и конце вагона.
Громкоговоритель пошуршал, двери закрылись, и мы потихоньку тронулись. Путь наш начался с окраин Омска, поэтому почти сразу въехали в лес, где удалось полюбоваться восходящим из-за деревьев солнышком. Советские синоптики не обманули — погода сегодня воистину прекрасная, для начала мая, конечно.
— А сок пошел уже? — Спросил я Антона, указав на лишенные листвы, но набухающие почками, березки за окном.
— Давно пошел, — Кивнул он с изрядно удивленной миной, — У меня дед из него квас делает.
— У нас березок не так много растет, на Хоккайдо в основном, — Поделился я государственной тайной, — Во дворе, думаю, посажу — сок собирать буду.
Хэруки не то что березу в Токио, она и турнепс на Марсе вырастит.
— Можем присылать тебе диппочтой, — Обернувшись (спиной к спине сидим же), предложил Николай Степанович.
— Было бы очень здорово! — Порадовался я, — А грибочков пришлете? У нас кругом шиитаке да шампиньоны в основном, они мне тоже нравятся, но опятки и грузди-то совсем другое дело!