Шрифт:
Часть
I
Пролог
Я закончила прием пациентов, но мой рабочий день плавно перетекал в рабочую ночь. Дежурство в госпитале. Кажется, из всех докторов я была одной из немногих, кто воспринимал ночную смену совершенно спокойно. Чем больше работы, тем лучше. Конечно, мне не хотелось желать людям болезней и ранений, но мне нравилось то, чем я занималась. Даже не так. Это не совсем работа. Это единственный смысл моей жизни.
Выключила свет, закрыла кабинет. Все действия совершала на
Благо, сейчас множество коек пустовало. Хотя можно ли назвать это благом? Многие умирали во время сражений, их тела сжигали, а пепел развеивал ветер. От человека не оставалось ничего. Родным некуда было прийти, чтобы положить цветы и вспомнить что-то хорошее о своем близком. Именно такими были церемонии много лет назад, но не теперь. Мир стал другим, как и люди. А самое страшное заключалось в том, что все привыкли к такой жизни и к новым условиям.
Я уже подходила к лазарету, как вдруг со стороны лестницы раздался знакомый голос. Доктор Гордон. Его смена как раз закончилась. Я знала, что он не любил задерживаться. Дома его ждала беременная жена.
– Слушаю вас, – спокойно сказала я, остановившись.
– Эни, осмотришь пациента? – с мольбой глядя на меня, спросил Гордон, нервно подергивая светлую бородку. – Я никак не могу остаться, дома…
– Ничего, – махнула я рукой. – Я понимаю. Идите. Где ваш больной?
– Да вот же.
Гордон обернулся и ткнул пальцем в темноту. Я чуть сощурила глаза и действительно заметила мужской силуэт. Кажется, мужчина был одет в военную форму. Что неудивительно, раз мы находимся в военном лазарете. Я попала сюда два месяца назад. Специально просилась, но меня категорически не хотели брать. Во-первых, не так много опыта. А во-вторых, я – девушка. Руководство было уверено, что не пройдет и пары месяцев, как я выскочу замуж. Пришлось долго уговаривать их, объясняя, что брак – это последнее, что интересует меня в этой жизни.
И меня, конечно, взяли. Поскольку доктора в нашем мире на вес золота. Даже такие неопытные, как я. А те, что были, не всегда надолго задерживались в военных госпиталях. Слишком большой риск заразиться, если придется работать в полевых условиях.
Мужчина закашлялся и вышел из тени, прикрывая рот ладонью. Высокий, спортивная фигура, черная футболка обтягивала крепкий торс. Волосы темные и очень коротко стриженные, как у всех военных. Парень убрал руку от лица и посмотрел мне в глаза. Я вздрогнула и застыла на месте, продолжая смотреть на него.
Я его узнала.
Именно этот человек убил моего отца ровно год назад.
Глава 1
– Здравствуй, – негромко сказал он и снова закашлялся.
Гордон уже торопливо спускался на первый этаж, а я отвернулась от парня и сказала:
– В смотровую.
Небольшой кабинет располагался в самом углу огромного зала. Стол, стул, шкафчик с препаратами, которых вечно катастрофически не хватало, кушетка.
Я знала, что его зовут Алекс. Он остановился в центре кабинета, огляделся. И снова посмотрел на меня. Голубые глаза. Внимательные. Но меня ужасно бесил его взгляд. И чего пялится? Ждет, когда я потеряю контроль? Нет, этого больше не будет.
– Сними футболку, – сказала я и взяла в руки фонендоскоп.
Он быстро разделся, бросил футболку на кушетку и повернулся ко мне. Загорелый. Бицепсы украшают татуировки: затейливая вязь, похожая на какой-то древний язык. Что означает – мне неведомо. Я разглядывала рисунки на его теле и слушала дыхание.
– Повернись спиной.
Алекс беспрекословно подчинился. На спине снова татуировка – лев с оскаленной пастью. Я прислонила фонендоскоп к его коже, чуть задев ее пальцами. Горячая. Скорее всего, у него жар.
– Садись, – кивнула я на стул сбоку от моего стола. – Можешь одеться.
Быстро начала заполнять карточку, снова чувствуя его взгляд на себе. Подняла голову и уставилась в голубые глаза.
– Как ты, Эни? – спросил Алекс и закашлялся.
Я не стала отвечать на этот вопрос, сказала только:
– У тебя бронхит. Сильные хрипы, похоже, отек. Остаешься в госпитале.
Он медленно кивнул, опустив взгляд на мои губы. Я почувствовала себя неловко. Встала, подошла к шкафчику и достала таблетки.
– Выпей, это жаропонижающее. Сейчас определим тебе место, и медсестра сделает укол. Утром я приду и начнем лечение.
Он тоже встал и сделал шаг ко мне. Я мгновенно напряглась и зачем-то схватила журнал со стола. Голубые глаза Алекса будто замораживали. Не хотелось признавать, но мой цвет глаз был почти как у него, только, кажется, чуть светлее.
– Ты же знаешь, я только хотел спасти тебя.
Где-то глубоко в душе я была с ним согласна, но никогда не признавала это и тем более не произносила вслух. Убийство отца положило начало череде трагедий, которые чудом не сломили меня. А, может, и сломили, просто я держусь из последних сил.
– От этого не легче, – ответила я и вышла из кабинета.
Пожилая медсестра принялась хлопотать вокруг Алекса, то и дело называя его «сынком». Я некоторое время наблюдала за ними, а потом ушла в свой кабинет. Села за стол и уставилась в стену, но перед глазами само собой возникло лицо отца. Но не то, которое я видела в течение двадцати двух лет. Я очень четко запомнила его другим. Заразившимся. Он только начал меняться тогда. За несколько дней до убийства он стал раздражительным, кричал на нас с мамой, разбил посуду, пнул садовую фигурку собаки, что так нравилась маме. Мы, конечно, переживали, но списывали это на проблемы на работе или усталость. Отец всегда много работал. Мы и подумать не могли, что он заразился и начал превращаться в мутанта, как все их называли. Казалось бы, заразиться было попросту не от кого, ведь наш город населяли лишь здоровые люди. Но на днях отец выезжал за пределы Форт-Террено на задание, однако, как сообщили военные, никаких происшествий зафиксировано не было. Но я точно помнила, что у отца были грязные штаны, будто в какой-то пыли, и чуть порвана рубашка.