И все-таки это судьба (сборник)
Шрифт:
– А что, Милка, ты у нас женщина одинокая. Могла бы и попробовать гусарского тела.
– Нет, Ал, он немолодую женщину просит, а я еще хоть куда. – И обе ржали как лошади, словно были все еще девчонками, сидящими за одной партой и обсуждающими мальчишек-одноклассников.
Второе письмо оказалось, наоборот, от дядечки за шестьдесят, который почти требовал, чтобы Мила заняла место его умершей супруги, потому что ему «очень непривычно самому себя обслуживать».
– Привыкнешь, – пообещала Мила и вернулась к обычной жизни, без знакомств по Интернету, почувствовав такую свободу! Ни волнительных ожиданий, ни тщетных надежд, ни горьких разочарований.
– Сексуальный, – отвечала Алка на этот вопрос подруги и потешно дергала бровями. Хотела выглядеть кокетливо, а получалось смешно. Мила и смеялась.
– Да на кой мне это?
– А ты что, старуха? Сама же говоришь: молодая. Ну и как же без секса?
– Ну, – смущалась Мила, – как-то так… – Потом смелела и шла в атаку: – У тебя у самой каждый день, что ли?
– Нет, конечно, – теперь смущалась Алка. – Но ты же знаешь, что случается.
– Случается, – передразнила Мила. – Можно и без случайностей обойтись. – Намек на Алкину супружескую неверность.
– Да что ты на меня-то равняешься. Мы с Лешкой уже двадцать лет вместе, поднадоели друг другу. Это, между прочим, нормально, иногда по сторонам посмотреть.
– Ну вот и зачем мне это нужно? Сейчас безумие страстей, а потом поднадоесть друг другу.
– Так потом ты уже на пенсии будешь. Тут о здоровье надо думать, а не о любви.
– Ал, о любви положено думать в любом возрасте.
– Это все романтика. К реальной жизни не имеет никакого отношения.
– Да пошла эта реальная жизнь!
Алка обиделась почти на неделю. Не звонила пять дней. Потом все-таки прорезалась. Завопила в трубку:
– Я не поняла, кто из нас практик и реалист, я или ты?
– Я, конечно, я, – тут же легко согласилась Мила.
Это было сущей правдой. Она всегда была более рассудительной, осторожной и принципиальной, чем подруга. Спокойная, уравновешенная Милочка умела предвидеть ситуацию и не поддаваться порывам и чувствам в отличие от резкой, импульсивной и очень эмоциональной Аллочки. Подруга предлагала прогулять школу.
– Потом догонять, объясняться, переживать, – лениво тянула Мила.
– Я ушла из дома, – как-то объявила пятнадцатилетняя Алла. – Мама сказала, что Вовка мне не пара.
– Ясно. Пойдем ко мне поужинаем, а потом домой почапаешь.
– И не подумаю!
– А ты не думай, иди просто.
– Это почему еще?
– Потому, что мама права.
– Да ты что, Милка, не на моей стороне разве?!
– На твоей, конечно! Я всегда на твоей. Вот уйдешь ты из дома. Куда подашься? К Вовке своему на голову свалишься? Давай, дорогой, жениться. Школу бросаем – дуем работать. Если даже твой обожаемый Вовка обрадуется такой перспективе, в чем я очень сомневаюсь, то ненадолго. Потом до него дойдет, что, если бы не твой финт ушами, он мог бы жить припеваючи еще лет семь до окончания института. Да и тебе зачем вся эта канитель?
– Какая? – Алка растеряла свою решительность.
– Ну, шмотки ему стирать, еду готовить. Это пока все прекрасно. Встретились, пообжимались, помечтали о вечном и разошлись каждый к своей мамочке под крылышко, а семейная жизнь, знаешь ли, не такая простая.
– Так чего, возвращаться, что ли? – Алла чуть не плакала.
– Конечно!
– А как же Вовка?
– Да встречайся ты со своим Вовкой. Он что, обязан тете Нине нравиться?
– Но она же может запретить с ним общаться!
– Запретила?
– Пока
– Алка! Ну что ты все время мчишь вперед паровоза?!
Так было всегда. Алла тянет. Мила тормозит. Иногда Алла слушается, но чаще злится. Пословица «Тише едешь – дальше будешь» не для нее. Она говорит: «Под лежачий камень вода не течет» – и мчит вперед на всех парусах. Алла все делала быстро. Быстро выскочила замуж, быстро родила двух детей, быстро завела любовника, потом второго, потом третьего, потом никакого (надоело). Успела окончить два института и многочисленные курсы, поработала по всем приобретенным профессиям, посидела в домохозяйках, побывала владелицей бизнеса, а теперь уверяла Милу, что нашла дело своей жизни:
– Буду свахой.
– Кем?
– Свахой. Ну, помнишь Гундареву в «Одиноким предоставляется…».
– А кого сватать-то будешь?
– Вот с тебя и начну.
– Ага. А мне больше не надо. С меня Интернета хватило.
– Мил, да у тебя не получилось ничего, потому что ты там правду-матку понаписала.
– А что, надо было врать? Работаю в цирке, дрессирую львов. И как я потом буду зверей предъявлять?
– Надо приукрашивать. Вот ты пишешь: ответственная. Ты что, на работу устраиваешься? Или, например: дети – продукт, требующий больших усилий…
– А ты не согласна, что для их воспитания нужно много сил?
– Я не согласна с тем, что дети – продукт.
– Очень странно. По-моему, ты по первому образованию биолог. Две клетки соединили, получили продукт.
– Мила, твоя ученость и образованность никому там, – Алла кивнула на компьютер, – не нужна! Проще надо выражаться, проще. Дети – цветы жизни. Хочу.
– Ну, в этом желании я не уверена.
– И слава богу, что хотя бы об этом хватило ума умолчать. Если туда, – очередной кивок в сторону монитора, – и забредает нормальный мужик, то с мечтами о семейном счастье. Чтобы любовь, чтобы детишки сопливые, понимаешь?
– Не понимаю! Отстань! – И Мила выкинула из головы всю эту переписку, знакомства и дурацкое ожидание. Компьютера в ее жизни и без того больше чем достаточно. Куда лучше приходить домой и тратить время на интересную книгу или хороший фильм, а не на блуждание по дебрям Сети в поисках неизвестно чего. Вернее, кого.
Алка, конечно, стала бы возражать. Предложила бы кучу способов определения того типажа, который необходим именно Миле. Только в Алкины определения Мила не верит. Ей бы в самой себе разобраться. У нее на каждый плюс в мужчине найдутся двадцать пять минусов. Ну, про Роберта и говорить нечего. Походы – это даже не двадцать пять минусов, а сразу все пятьдесят. Но даже если без крайностей. Вот, например, Антон Бирданов – начальник параллельного отдела. Допустим, он свободен и проявляет к Миле внимание. Мужчина интересный, старше на пару лет. Умен, образован, успешен, культурен. Зарабатывает прекрасно и тратить умеет. Великолепный собеседник. За кофе с сигареткой рассказывает кучу увлекательных вещей. Чем не подходящая партия? Казалось бы, замечательная во всех отношениях. Так ведь нет. У Милы и тут контраргументы. И что им делать вдвоем, таким занятым и успешным? Они только перекурить могут вместе, урвав у работы минут пятнадцать. У нее закупки – у него продажи. Когда она может позволить себе уйти в отпуск, у него самая горячая пора. Для того чтобы стать женой такого распрекрасного мужчины, надо осесть дома и производить продукты под названием дети? Кажется, у Антона их трое. Жена, конечно, домохозяйка. Он, правда, вроде бы даже гордится своей супругой и жалеет ее.